Читаем Зигмунд Фрейд полностью

– Так и есть! – любуясь этой умницей, улыбнулся Зигмунд. – Это лучшее описание психоанализа, с которым мне когда-либо приходилось сталкиваться.

– Простите, но это снова я.

«Да не может быть!» – раздраженно прошипела продавщица, обернувшись и прожигая взглядом неунимавшегося придурка, бегающего по магазину с членами в руках и отвлекающего ее от разговора с интересным собеседником.

– А как правильно использовать этот экземпляр? – держа кончиками пальцев ремешок, он поднял до уровня своего носа очередной член, прикрепленный к кожаному поясу.

– Что тут непонятного? – огрызнулась она. – Надеваешь на себя, и вперед!

– Да…, но какой ремешок куда прикрепляется… и куда просовывать ноги? – беспомощно запричитал незадачливый покупатель.

– Все очень просто… – вздохнув и набравшись терпения, она ловко напялила на себя пояс с эрегированным членом.

– А ремешки на поясе регулируются?.. Моя жена чуть шире вас… – нервно сглотнул он.

– Естественно! – продавщица демонстративно оттянула по бокам ремешки. – Что-нибудь еще? – нетерпеливо спросила она. С недобрым лицом и торчащим членом, девушка выглядела устрашающе.

– Я еще немного поищу… что-нибудь… – с опаской глядя на ее воинственную позу, решил ретироваться мужичок. Продавщица с презрением прикрыла глаза, выдержала уничижительную паузу, сорвала с себя член, отложила его в сторону и уже с радужной улыбкой на лице повернулась к своему увлекательному собеседнику, готовая продолжить незавершенный разговор.

– Я даже собирался написать четыре статьи для Нью-Йоркского журнала «Космополитен» о рациональном использовании психоанализа, – словно ничего не произошло, воодушевленно продолжил Зигмунд.

– Вот это да! – раскрыла рот продавщица.

– Но редактор предложил за первую статью всего лишь 1000 долларов и обещал напечатать остальные статьи в случае, если первая будет иметь успех, – расстроенно поделился Зигмунд.

– 1000 долларов?! – солидарно возмутилась девушка. – Я уверена, что они должны платить больше!

– Вот и мне так показалось! – взглянул на нее Зигмунд. – К тому же вместо предложенной мною темы они хотели навязать мне свои, крайне бездарные и скучные. Вот например, «Роль жены в доме», «Роль мужа в доме» и тому подобное, – с негодованием продолжил Зигмунд.

– Сплошная скука! – полностью согласилась она. – Кстати! Вам стоит написать книгу про облегчение сексуального напряжения…, сексуальные источники нервозности… или что там у вас… – тоном эксперта заявила девушка, перебирая кудряшки пальчиками. – Тут одна местная писательница написала роман про сексуальные игры между красавцем миллиардером и студенткой девственницей. Так этот роман просто взорвал мир, как бомба! Разошелся миллионными тиражами! Был даже переведен на многие языки. Все просто с ума посходили, кинулись его читать, а она заработала кучу миллионов и зажила припеваючи! А многие семьи стали распадаться, поскольку отчаявшиеся домохозяйки подают на развод из-за неудовлетворенности своими мужьями… Вот так романчик получился! «Пятьдесят оттенков секса» называется… Не читали?

– Нет… Не читал… – растерянно пробормотал Зигмунд, находясь под впечатлением от такого небывалого, но чужого успеха на столь близкую ему тему. – А эта писательница…, она какой-то известный психолог?

– Да вроде нет… По-моему, она обыкновенная домохозяйка… – неуверенно ответила продавщица.

– А как ее имя? – Зигмунд решил навести справки о конкурентке.

– Э. Л. Джеймс, но это ее псевдоним. Ее настоящее имя Эрика Митчелл, – сообщила она.

– Нет… Не припомню… – не удалось вспомнить Зигмунду никого из своих учеников, кто мог бы быть предком этой, на зависть, удачливой писательницы.

– Самое интересное то, что описанное ею в романе стало пользоваться диким спросом! Люди хватают все подряд! – осуждающе сказала продавщица. – Вообще люди такие извращенцы! Я таких тут фриков навидалась! – чуть склонившись к Зигмунду, тихим голосом призналась она. – Как-то одна, достаточно пожилая женщина, к слову сказать, учительница в школе, приобрела вибрирующие заклепки на соски. Представляете, она их нацепляла на уши. Оказывается, мочки ушей у нее были самой эрогенной зоной!

Девушка жеманно покачала головой.

– Мало того что она проспала, не снимая их всю ночь, так она еще забыла с утра их снять, так и пришла с ними в школу. На вопрос учеников, а что это за странные штуки у нее на ушах, ей пришлось наврать, что это новые слуховые аппараты. Один из учеников, правда, оказался сообразительным и скептично поинтересовался, как «слуховой аппарат» работает через мочки. «Тактильно», – нашлась она и сказала, что это якобы новая разработка.

– Вибрирующие заклепки? – уточнил Зигмунд, анализируя случай.

– Да, – весело подтвердила она. – А еще был тип! – нашла благодарного слушателя продавщица. – Купил как-то мастурбатор. Вот видите стоит банка, похожая на пивную? – показала она пальцем на дальнюю полку.

– Да… – прищурился Зигмунд.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивные мемуары

Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее
Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее

Фаина Георгиевна Раневская — советская актриса театра и кино, сыгравшая за свою шестидесятилетнюю карьеру несколько десятков ролей на сцене и около тридцати в кино. Известна своими фразами, большинство из которых стали «крылатыми». Фаине Раневской не раз предлагали написать воспоминания и даже выплачивали аванс. Она начинала, бросала и возвращала деньги, а уж когда ей предложили написать об Ахматовой, ответила, что «есть еще и посмертная казнь, это воспоминания о ней ее "лучших" друзей». Впрочем, один раз Раневская все же довела свою книгу мемуаров до конца. Работала над ней три года, а потом… уничтожила, сказав, что написать о себе всю правду ей никто не позволит, а лгать она не хочет. Про Фаину Раневскую можно читать бесконечно — вам будет то очень грустно, то невероятно смешно, но никогда не скучно! Книга также издавалась под названием «Фаина Раневская. Любовь одинокой насмешницы»

Андрей Левонович Шляхов

Биографии и Мемуары / Кино / Прочее
Живу до тошноты
Живу до тошноты

«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности. Проза поэта написана с неподдельной искренностью, объяснение которой Иосиф Бродский находил в духовной мощи, обретенной путем претерпеваний: «Цветаева, действительно, самый искренний русский поэт, но искренность эта, прежде всего, есть искренность звука – как когда кричат от боли».

Марина Ивановна Цветаева

Биографии и Мемуары
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны

Федор Григорьевич Углов – знаменитый хирург, прожил больше века, в возрасте ста лет он все еще оперировал. Его удивительная судьба может с успехом стать сценарием к приключенческому фильму. Рожденный в небольшом сибирском городке на рубеже веков одаренный мальчишка сумел выбиться в люди, стать врачом и пройти вместе со своей страной все испытания, которые выпали ей в XX веке. Революция, ужасы гражданской войны удалось пережить молодому врачу. А впереди его ждали еще более суровые испытания…Книга Федора Григорьевича – это и медицинский детектив и точное описание жизни, и быта людей советской эпохи, и бесценное свидетельство мужества самоотверженности и доброты врача. Доктор Углов пишет о своих пациентах и реальных случаях из своей практики. В каждой строчке чувствуется то, как важна для него каждая человеческая жизнь, как упорно, иногда почти без надежды на успех бьется он со смертью.

Фёдор Григорьевич Углов

Биографии и Мемуары
Слезинка ребенка
Слезинка ребенка

«…От высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к боженьке». Данная цитата, принадлежащая герою романа «Братья Карамазовы», возможно, краеугольная мысль творчества Ф. М. Достоевского – писателя, стремившегося в своем творчестве решить вечные вопросы бытия: «Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой». В книгу «Слезинка ребенка» вошли автобиографическая проза, исторические размышления и литературная критика, написанная в 1873, 1876 гг. Публикуемые дневниковые записи до сих пор заставляют все новых и новых читателей усиленно думать, вникать в суть вещей, постигая, тем самым, духовность всего сущего.Федор Михайлович Достоевский – великий художник-мыслитель, веривший в торжество «живой» человеческой души над внешним насилием и внутренним падением. Созданные им романы «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» по сей день будоражат сознание читателей, поражая своей глубиной и проникновенностью.

Федор Михайлович Достоевский

Биографии и Мемуары

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное