Читаем Зигмунд Фрейд полностью

Они поднялись на лифте на этаж выше и вышли к центральной площадке торгового здания. Повертевшись по сторонам, Дэвид заметил жену с детьми, ждущих их на условленном месте и радостно машущих ему.

– Как ваш научный музей? – поинтересовался он у подбежавших к нему детей.

– Натан и Арон стащили на пол скафандр, чтобы посмотреть, как он одевается, – наябедничала Ребекка на братьев.

– Да? – хмуро покосился на сыновей Дэвид. – Эта была не самая лучшая идея, ребята! – отчитал он их и погладил по голове дочь: – Но ты же была хорошей девочкой? Ты не трогала скафандр?

– Нет, не трогала! Я была хорошая! – развеселившись, покривлялась она перед отцом.

– Молодец! – похвалил он.

– Я лазила по луноходу! – выпалила следом Ребекка.

– По луноходу?! – ошеломленно уставился на нее Дэвид.

– Угу! Ты не представляешь! Это намного интереснее, чем лазалки на детской площадке! – рассказывала дочь о своих захватывающих приключениях.

Дэвид повернулся к жене, всем своим видом требуя объяснений.

– Ничего страшного! – отмахнулась та. – Нам настойчиво предложили перейти в другой зал. И мы пошли смотреть на самолеты. А как ваш музей? Вы тоже куда-то ходили? – спросила она мужа, мимолетно взглянув на Зигмунда.

– Да! – воскликнул Дэвид и важно заявил: – Мы были в музее Фрейда!

– Оу! – восхитилась Рейчел. – Должно быть, очень интересное место.

– Да, это было замечательно… – скромно потупил взгляд Зигмунд.

– Так значит, вы проголодались? – сделала неожиданный вывод она.

– Да вообще-то нет… – растерялся старик.

– По-моему, это хорошая мысль что-нибудь перекусить! – правильно понял намек жены Дэвид. – Может, поднимемся в кошерный ресторан «Isola Bella»?

– Сегодня суббота, он закрыт, как ты понимаешь, – с укоризной напомнила ему Рейчел.

– Ах да…, точно – огорченно сник Дэвид. – Ну можно тогда в «Bill’s» – та же рыба в сухарях и картошка фри, только без хумуса.

– Нет! Сначала магазин «Дисней»! – запротестовали дети.

– Ну хорошо! – уступил Дэвид. – Быстро заскочим в «Дисней» и сразу же в ресторан.

Дети с радостными криками кинулись вперед, не дожидаясь взрослых. Родители и Зигмунд спешно последовали за ними, пробиваясь сквозь двухсторонний поток, куда-то спешивших и вальяжно прогуливающихся по центру обывателей и гостей города.

– Зигмунд, вы с нами или подождете здесь? – с тревогой спросил Дэвид, остановившись перед диснеевским магазином, разрываясь между желанием остаться с беззащитным стариком и неугомонными детьми, атаковавшими полки.

– Не беспокойтесь, все в порядке. Я никуда не денусь, – пообещал Зигмунд.

– Хорошо, – отступил Дэвид и, убедив себя, что все действительно будет хорошо, метнулся на подмогу Рейчел.

Зигмунд расслабленно вздохнул и, пытаясь сориентироваться, огляделся вокруг. Его взор привлекла манящая к себе витрина, находящаяся фактически напротив детского магазина, уставленная женскими манекенами в эротичном белье. Над входом красовалось название «Энн Саммерс» с эмблемой в виде красного, похоже надкусанного самой Евой, яблока… Зигмунд обернулся, посмотрел на увлеченно перебирающих игрушки детей и их не менее увлеченных родителей и, решив, что никуда они не денутся, смело шагнул в сторону порочного магазина…

– Добрый вечер! – по-кошачьи прогнулась за прилавком молоденькая продавщица. – Я могу вам чем-нибудь помочь? – предложила она, подойдя к Зигмунду.

Рыжеволосая мулатка с завитыми спиральками, грудью напоказ, в приталенном красном платье и на высоких каблуках, она, пожалуй, могла помочь.

– Я даже не знаю… – на мгновение Зигмунд оторопел от окружающего его засилья странных, фаллосообразных предметов и, как ему показалось, статуэток полового члена, выглядевших весьма реалистично и так естественно отличающихся друг от друга цветом и размером.

– Что вас больше интересует? – поинтересовалась девушка.

– Что? – почти запаниковал Зигмунд.

– Вы ищите вибратор или дилдо? – подсказала она и, наконец, сообразив, что пожилой человек прибывает в некоторой растерянности, заученным текстом бегло отбарабанила: – У нас в ассортименте есть богатый выбор вибраторов: клиторальные, вагинальные, анальные, а также комбинированные. Соответственно, вы можете использовать их для массажа клитора, вагины и заднепроходного канала. Ну а также простаты.

На мгновение остановилась она.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивные мемуары

Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее
Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее

Фаина Георгиевна Раневская — советская актриса театра и кино, сыгравшая за свою шестидесятилетнюю карьеру несколько десятков ролей на сцене и около тридцати в кино. Известна своими фразами, большинство из которых стали «крылатыми». Фаине Раневской не раз предлагали написать воспоминания и даже выплачивали аванс. Она начинала, бросала и возвращала деньги, а уж когда ей предложили написать об Ахматовой, ответила, что «есть еще и посмертная казнь, это воспоминания о ней ее "лучших" друзей». Впрочем, один раз Раневская все же довела свою книгу мемуаров до конца. Работала над ней три года, а потом… уничтожила, сказав, что написать о себе всю правду ей никто не позволит, а лгать она не хочет. Про Фаину Раневскую можно читать бесконечно — вам будет то очень грустно, то невероятно смешно, но никогда не скучно! Книга также издавалась под названием «Фаина Раневская. Любовь одинокой насмешницы»

Андрей Левонович Шляхов

Биографии и Мемуары / Кино / Прочее
Живу до тошноты
Живу до тошноты

«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности. Проза поэта написана с неподдельной искренностью, объяснение которой Иосиф Бродский находил в духовной мощи, обретенной путем претерпеваний: «Цветаева, действительно, самый искренний русский поэт, но искренность эта, прежде всего, есть искренность звука – как когда кричат от боли».

Марина Ивановна Цветаева

Биографии и Мемуары
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны

Федор Григорьевич Углов – знаменитый хирург, прожил больше века, в возрасте ста лет он все еще оперировал. Его удивительная судьба может с успехом стать сценарием к приключенческому фильму. Рожденный в небольшом сибирском городке на рубеже веков одаренный мальчишка сумел выбиться в люди, стать врачом и пройти вместе со своей страной все испытания, которые выпали ей в XX веке. Революция, ужасы гражданской войны удалось пережить молодому врачу. А впереди его ждали еще более суровые испытания…Книга Федора Григорьевича – это и медицинский детектив и точное описание жизни, и быта людей советской эпохи, и бесценное свидетельство мужества самоотверженности и доброты врача. Доктор Углов пишет о своих пациентах и реальных случаях из своей практики. В каждой строчке чувствуется то, как важна для него каждая человеческая жизнь, как упорно, иногда почти без надежды на успех бьется он со смертью.

Фёдор Григорьевич Углов

Биографии и Мемуары
Слезинка ребенка
Слезинка ребенка

«…От высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к боженьке». Данная цитата, принадлежащая герою романа «Братья Карамазовы», возможно, краеугольная мысль творчества Ф. М. Достоевского – писателя, стремившегося в своем творчестве решить вечные вопросы бытия: «Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой». В книгу «Слезинка ребенка» вошли автобиографическая проза, исторические размышления и литературная критика, написанная в 1873, 1876 гг. Публикуемые дневниковые записи до сих пор заставляют все новых и новых читателей усиленно думать, вникать в суть вещей, постигая, тем самым, духовность всего сущего.Федор Михайлович Достоевский – великий художник-мыслитель, веривший в торжество «живой» человеческой души над внешним насилием и внутренним падением. Созданные им романы «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» по сей день будоражат сознание читателей, поражая своей глубиной и проникновенностью.

Федор Михайлович Достоевский

Биографии и Мемуары

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное