Зима в горах

Эти мысли приводят мне на память Марго. Это была самая большая любовь в моей жизни, пока я не встретил Вас. А быть может, это была вовсе не любовь. Во всяком случае, это было очень мало похоже на то чувство, которое я испытываю к Вам. Позвольте мне говорить об этом совсем откровенно, потому что я стараюсь разобраться в очень сложных вещах и могу запутаться, если не буду совершенно честен и прям. Марго была восхитительна. Я рассказывал Вам кое-что о ней, о том, как она, воспитанная в пуританском духе, освобождалась от этих уз. Освобождалась самыми различными путями. Ее отец был очень нервный, неуравновешенный человек. Он часто впадал в бешенство и страшно кричал на Марго и на ее сестру, вне себя приплясывая на месте. Быть может, ему подсознательно хотелось обесчестить их или еще что-то. Временами нервное напряжение, в котором он жил, достигало чудовищных размеров, а так как мать девочек была маленькая, тихая, как мышка, женщина, прятавшаяся чуть-что по углам, покоя в доме не было никогда. У сестры Марго часто случались нервные срывы, но у самой Марго нервы были покрепче, и она ушла из дому и начала вести самостоятельную жизнь, диаметрально противоположную жизни в семье. Первое, что она в себе воспитала, — это поразительную, коровью невозмутимость. Узнав ее ближе, я всегда мог безошибочно сказать, когда она начинала нервничать, тревожиться о чем-то, потому что все ее движения сразу становились замедленными, и она даже мигала медленнее, словно под воздействием гипноза или наркотика. Это была реакция на неистовое мелодраматическое поведение отца. Я помню, как все это началось, как мы с ней впервые легли в постель. Мы провели вместе два-три вечера, и она пригласила меня к себе. Само собой разумеется, у меня появились кое-какие надежды, но я еще мало ее знал и мне было не совсем ясно, как следует себя держать. Мы немного поели, после чего она прилегла на шезлонг в позе этакой обольстительницы из какого-нибудь романа начала девятнадцатого века и впилась в меня глазами. Речь ее замедлилась, временами она казалась даже затрудненной. Затем Марго сунула в рот сигарету и медленно, очень, очень медленно достала и зажгла спичку. Но она так медленно подносила руку со спичкой к сигарете, что спичка успела наполовину сгореть. Тут она сказала мне что-то, какую-то совсем коротенькую фразу вроде „Хотите сигарету“ — что-то в таком духе, всего несколько слов, но она произносила ее так долго, что огонь спички достиг ее пальцев прежде чем она договорила до конца. В этот миг она поднесла спичку к сигарете и, естественно, тут же замахала рукой, чтобы потушить огонь. Так она потратила три спички, чтобы закурить одну сигарету. Это буквально загипнотизировало меня. Потом, узнав ее ближе, я понял, что она в эту минуту была взбаламучена. Она смотрела на меня и решала, пойти со мной до конца или нет. Я ждал, постель ждала, нужно было только, чтобы она дала знак. И она его дала. А потом снова и снова. В сексуальном отношении она была грандиозна. Никто не может сравниться с ней. По крайней мере я не в состоянии этого себе представить.