Зима в горах

Не подумав о том, что надо вымыть посуду или хотя бы убрать тарелки со стола, он прошел прямо в спальню и начал раздеваться. Холодная, опрятная, безликая постель с издевкой смотрела на него. Не стоит расстраиваться, можно забыться и не думать ни о чем: он так устал от стояния по многу часов подряд в раскачивающемся, тряском автобусе, который словно в бесконечной кадрили то взбирался в гору, то устремлялся вниз, к морю; сон придет скоро — хотя бы в этом Гэрет помог ему.

Очутившись в постели, он только раз повернулся с боку на бок и нырнул в забвение. Забыться, заснуть. Не испытывать голода, не блуждать. Дженни, Марго — снова пройти через детские сны, приносящие удовлетворение… сладострастные губы, тепло… теп…

Где-то рядом кто-то упорно колотил в дверь.

«Это не ко мне, я им не нужен. Я в постели, сплю…»

Стук, стук, стук-стук-стук-стук.

Между той частью дома, где жила миссис Пайлон-Джонс, и той, которую миссис Пайлон-Джонс сдавала на лето, имелась дверь. Обычно ею никто не пользовался: миссис Пайлон-Джонс крепко заперла ее когда-то и спрятала ключ. Со стороны Роджера эта дверь была завешена длинной портьерой, и он вообще забыл о ее существовании. Однако сейчас кто-то, вероятно миссис Пайлон-Джонс, стоял по ту сторону двери и стучал в нее, и стучал.

Роджер приподнялся на локте.

— Да? Кто там?..

— Мистер Фэрнивалл! — Это, конечно, хозяйка; голос у нее был приглушенный и испуганный.

— Да, миссис Джонс? Вам что-нибудь нужно?

Заскрежетал ключ, и она вошла, отбросив портьеру. Из-за ее спины в комнату хлынул свет.

— Одну минуточку, миссис Пай… миссис Джонс, я сейчас зажгу свет. Пройдите ко мне в гостиную, хорошо?

Ее худенькая, напряженно прямая фигурка скользнула по коридору в гостиную. Она сейчас увидит весь беспорядок, остатки уютного ужина на двоих. Что ей вдруг понадобилось? Решила посмотреть, нет ли у него женщины? Он слышал о пуританстве этих шиферных поселков с их хмурыми часовнями. Роджер схватил рубашку, натянул брюки. Ей, что же, захотелось устроить скандал? Жаль, что он не в состоянии ей помочь. «Миссис Пайлон-Джонс, если вы хотите провести проверку моей сексуальной жизни, то я вынужден с прискорбием сообщить вам, что никакой такой жизни у меня нет. Понаблюдайте за мною как следует в течение зимы, и я постараюсь, чтоб вы увидели, как человек издевается над собой. Это все, что мне осталось, — в иных радостях мне отказано жестокой судьбой. Уходи, уходи, смерть. Меня уже убила прекрасная жестокая дева». Но ведь голос-то у хозяйки был испуганный, а не укоризненный. Чего же она испугалась?

Кое-как одевшись, Роджер вышел в гостиную к миссис Пайлон-Джонс. Она включила все источники света и стояла посреди комнаты. Почему-то взгляд его упал на ее руки — она нервно сплетала и расплетала пальцы, и при ярком свете он впервые увидел, какие у нее вспухшие, изуродованные артритом суставы.

— Мистер Фэрнивалл, — сказала она, — ваша гостья уехала?

— Да, — сказал он. — Должно быть, с полчаса назад. А что?

— Потому что я слышу: кто-то там есть снаружи, — сказала она.

Ее страх, который она уже и не пыталась скрыть, придал этой простой фразе особую весомость и какой-то жуткий смысл.

— Кто-то есть снаружи? — резко переспросил Роджер. — Ну а почему, собственно, кто-то не может быть снаружи?

— Да ведь это не то, что кто-то идет по дороге, — сказала она почти шепотом. — Кто-то там стоит.

Страх ее сверкнул, — точно неяркая молния пробежала между ними — и на какое-то мгновение передался Роджеру: это не был страх перед чем-то конкретным, это была боязнь ночи, темной горы, воя ветра.

— Я выйду посмотрю, — сказал он и быстро, не давая себе времени опомниться, направился к зеленой двери и распахнул ее, решительно, громко стукнув задвижкой.

Снаружи было очень темно, и с гор по склону сползал дождь. Глаза Роджера не в состоянии были пронзить гладкую стену темноты, но ухо его уловило шарканье подошвы. Это не был звук шагов — скорее такой звук, как если бы кто-то осторожно спускался по каменной стене.

— Есть кто там? — крикнул Роджер. Голос его был тотчас поглощен накрывшим окрестность дождем. — Кто тут бродит?

Он подождал ответа, хотя его явно не было смысла ждать, затем вернулся в дом. Миссис Пайлон-Джонс, слишком взвинченная, чтобы оставаться в одиночестве, вышла следом за ним в коридор и стояла позади, пока он кричал в темноту. И теперь, повернувшись, он очутился лицом к лицу с ней.

— Ну вот, — начал он, — вроде бы никого…

— А ноги-то ноги! — пронзительно взвизгнула вдруг она.

Он посмотрел вниз. Сначала он ничего не обнаружил: на ногах у него были, как обычно, шлепанцы; потом он вдруг увидел свой след — ярко-малиновый. Он поднял одну ногу, потом другую. Подошвы его шлепанцев были выпачканы густой ярко-малиновой жидкостью.

Миссис Пайлон-Джонс прислонилась к стене.

— Что это? — прошептала она; глаза ее стали круглыми от страха.

— Ну, во всяком случае, не кровь, — резко произнес Роджер. — Кровь не бывает такого цвета. Эта штука пахнет, как… — Он снял шлепанец и понюхал подошву. — Так я и думал. Краска.