Зима в зеркалах

– Жаль, что сами не догадались, – сказала Алла. – Действительно, было неприятно, что не вернула остальное, но ввязываться неизвестно во что не хотелось.

– Кстати сказать, – обронила я очень небрежно. – Раз я поздно сообразила, то могу сама вернуть. Миша покажет где это, а я наведаюсь к соседям. И дело с концами, неизвестные взяли – неизвестные вернули. Куртка и темные очки у меня найдутся свои, кепочку я у вас одолжу. Для достоверности образа.

Это и была картина, которая преследовала мое воображение: я переодеваюсь под Аллу и подкладываю Наташе пакет с бумагами. Следов нету, а пропажа вернулась. Далее можно затевать с Наташей разговоры от своего имени и смотреть, что она скажет. По-моему просто гениально. Не знаю, что подумала Алла о моей излишней распорядительности, надеюсь, что ничего особенно плохого, скорее всего, решила, что я хочу подольше побыть в обществе Миши. Возражений с ее стороны не последовало, меня поблагодарили и выдали кепи в клетку, явно принадлежащее одному из мальчиков. Мишу нагрузили компьютером, и мы откланялись, операцию с пакетом назначили на вечер.

Следует заметить, что прособирались мы с Мишей довольно долго, и попали во двор с надписью "Гидроколлектор" после десяти, но утешились мыслью, что застать на месте постоянных жильцов будет легче. По дороге Миша повторно рассказал в подробностях, как они с Аллой стучались в подсказанную дверь, а девушка их не пустила, поскольку была занята. Таким образом рекомендации инженера оказались выполненными неточно.

Поднявшись на нужную площадку, я обнаружила, что план возврата бумаг страдает ужасным недостатком – кроме указанной, там существовала всего одна дверь, минимум соседей-доносчиков. Печати на нужной двери не было, виднелись беленькие обрывки от нее, так что в планах произошла заминка. Мы добросовестно позвонили в дверь (я с ужасом подумала: а вдруг оттуда выйдет Наташа?) – никто не ответил, позвонили к соседям – пусто, поднялись наверх – нас послали в одной квартире, а в другой старушка из-за двери ничего не могла понять. На втором этаже располагался тот самый "Гидроколлектор" – тоже бесполезно. Правда, у меня был запасной вариант, но он не предусматривал участия Миши. Однако я справилась с затруднением, пришел прилив сыскного вдохновения.

– Знаешь что, – сказала я. – Ты найди почтовый ящик и сыпь туда бумаги. Потом конверт, сложи его вчетверо. А я пойду на улицу, посмотрю, где окна светятся – пойдем по квартирам.

Миша не стал возражать, двинулся к темному аппендиксу в подъезде, где по его мнению, могли выстроиться нужные ящики. Я тем моментом вышла на улицу, но не стала всматриваться в ночные окна, а побежала к телефонам-автоматам под аркой на другой стороне двора. Наташина карточка была при себе, я быстро набрала домашний номер и насморочным голосом спросила Наталью Яковлевну, когда подошла девочка.

– Наталья Яковлевна, – прогнусавила я как можно медленнее. – Это из дома номер семь говорят, по Старопесчаной улице, соседка. Я хочу сказать, что какие-то люди ходят по подъезду и спрашивают жильцов. Наверное, это связано с вашими неприятностями в квартире. Может милицию вызвать? Нет? Они что-то хотели для вас дать, но я не взяла, сказала, чтобы положили в ящик или под дверь сунули. Телефон? Мне Фрида Карповна дала, а кто ей – откуда я знаю? Деточка, вы лучше приезжайте, пока они не ушли. Да я их не видела, упаси бог впускать, и вам не советую. Значит, не надо в милицию? Тогда все.

Не слушая несчастного лепета Наташи, я бросила трубку и ринулась обратно в подъезд, где Миша запихивал в почтовый ящик последнюю порцию бумаг, но конверт никак не влезал. Сложенный вчетверо, он оказывался слишком толстым, а если сложить вдвое – то сильно торчал из щели.

– Ну и черт с ним, оставь так, – сказала я, – Даже лучше, не надо по соседям бегать, сами заметят и доложат.

Миша не стал спорить, и мы поспешно удалились с места свершения неизвестно чего. Конечно, будь я в единственном числе, то немного помедлила, посмотрела бы из соседнего подъезда, явится Наташа сразу или подождет. Мнилось, что соседку-старушку я изобразила неплохо, но из ее реплик не могла уловить, насколько она заинтересовалась и что поняла.

Только на следующее утро, когда Миша снова отбыл спозаранку ловить дневной свет для неясной деятельности, я попробовала оценить, что мы конкретно наделали.

Положительный аспект вырисовывался всего один, Наташа Ржеутская снова располагала бумагами, кроме одной, следовательно, можно было их выманивать, заодно добывать связанную с ними информацию. Это если Наташа захочет. А если упрется и скажет, что ничего нету, все украли, то тогда… Что тогда? Тогда я честно скажу Валентину, что Наташа знает больше, чем говорит, но упирается. Доказательств для Вальки у меня не будет, но будет убежденность, что Наташа что-то утаивает.