Зима вороньих масок

Внутренняя обстановка дома оказалась под стать внешней. На низкой скамье, устеленной соломой, завернувшись в овечьи шкуры, ютились дети; пять пар сонных глаз были направлены на докторов. Только Паскаль переступил через порог, как ожидавшая у входа молодая женщина в перепачканном переднике, худая, высокая и сероглазая, с тонкой косой орехового цвета, принялась закрывать тряпьём щели. Для матери она была слишком юна, – подметил Дюпо. Детям она приходилась, скорей, старшей сестрой или какой другой родственницей.

– Ты хозяйка в этом доме, милая? – благожелательно спросил её Паскаль, сбивая снег с сапог.

– Я, господин, – ответила девушка, кротко сложив ладони и поклонившись.

Винтеркафф передал ей фонарь и поманил к себе девочку, сидевшую к нему ближе остальных детей.

– Подойди ко мне, дитя, не бойся.

Вместо того она только спрятала чумазое лицо за овечьей шкурой.

– Ну же, подойди, дорогая, – приободрила её, как решил считать Паскаль, сестра.

Девочка нахмурилась и слезла со скамьи, зябко кутаясь в шкуру. Ступая осторожно по голому полу босыми ногами, она подошла к молодой женщине, схватилась рукой за платье и спряталась у неё за спиной, одаривая людей в масках испуганным взглядом. Англичанин присел с ней рядом на одно колено и оголил хрупкое и костлявое детское плечико. Одежда на девочке была совсем тонкая и худая.

– Как считаете, месье Дюпо, – спросил Гарольд, указывая на покрасневшее расчёсанное пятно на предплечье. – Какова природа этой раны? – Винтеркафф повернул девочку спиной и показал такие же ссадины на лопатках и ключицах.

Среди вариантов выбирать не пришлось.

– Блохи? – угадал Паскаль.

– Вы мыслите верно. – Винтеркафф приспустил овечью шкуру, и через секунду между пальцев его зашевелилось тёмно-коричневое насекомое. Гарольд свалял блоху до состояния неживого однородного комка и бросил на пол, после чего вытер руки лавандой. – Воды, – попросил он девушку.

– Сию минуту, господин.

В глиняном горшке Винтеркафф расколотил несколько щепоток розоватого порошка. Получившееся питьё он велел поделить на шесть равных частей – по одной на каждого. Кружек в доме не оказалось, потому молодая хозяйка, для начала, сделала несколько глотков сама, а потом напоила сестёр и братьев. Глядя на детские лица, Паскаль понимал, насколько отвратительный вкус имело приготовленное пойло.

– До следующего вечера вы, возможно, будете испражняться… не совсем так, как привыкли, – предупредил Гарольд. – Но, к радости вашей, это худшее из того, что вас могло бы ждать.

– Как скажете, господин, – покорно согласилась девушка.

Винтеркафф вручил ей пузырёк с лавандовым маслом.

– У меня нет времени, поэтому окропишь сама каждый угол в доме и, в особенности, место ночлега, – дал он наставление. – Это убьёт блох. Завтра или в ближайшее время я вернусь за флаконом. Он должен быть пустым. Ты поняла, что нужно сделать?

– Да, господин.

– Тебе сейчас принесут горячую воду. Вымоешься сама и вымоешь детей. Постираешь одежду. А как высохнет – обрызгаешь её маслом.

– Хорошо, господин.

– Уложи ребёнка и открой дверь. Мы уходим.

В один момент Паскалю стало стыдно за то, как поносил он в мыслях наставника. В этом человеке соединялись характеры палача и благодетеля, но Дюпо знал его слишком мало, чтобы понять, какая из сторон англичанина преобладает над другой. За порогом Паскаль обратился к Гарольду с вопросом.

– Что за порошок вы им дали, месье Винтеркафф?

– О, это работа мастера О’Кейна! – сказал Гарольд с восхищением. – Верное оружие против нашего врага. В составе его, в основном, грибы и редкий вид лишайника с северного склона Готфелла. Думаю, вы заметили необыкновенный цвет сбора? – Паскаль кивнул. – Он указывает на то, что пропорции соблюдены верно. Я напишу вам рецепт.

– Благодарю вас…

– Не представляю, правда, где вы возьмете лишайник, кроме как сами отправитесь в Шотландию. Остальное же вполне можно найти и в ваших краях.

– Стало быть, вы решили, что укусы блох стали причиной болезни? – не укладывалось в голове у Паскаля.

– К такому же выводу пришёл и Мишель из Нотрдама. Мой учитель сходится с ним во мнении по ряду вопросов. Но, скажу вам, не во всех.

– Что же получается… это средство работает только когда болезнь ещё не набрала сил? – “Или же вы намеренно забыли о нем, месье Винтеркафф, пуская в ход ножи и пламя?”

– Скорее, это средство служит превентивным ударом, – пояснил англичанин; прочитав сомнение в голосе Паскаля, он добавил: – Если бы я мог справиться с поветрием, используя один только порошок, поверьте мне, месье Дюпо, я лично обошёл бы все горы Аррана. Но каждому средству – своё время. Так меня учили. – Гарольд ступил на очищенную от снега дорогу и пригласил Паскаля идти первым. – Касательно же блох, – продолжил он рассуждения, – я не имею полной уверенности в том, как именно они способствуют распространению чумы. Но если через два дня в том доме не окажется следов болезни, мы получим очередное подтверждение как теории, так и действенности лекарства.

– А если порошок не даст нужного результата? – без особой надежды спросил Паскаль.