Зимняя бегония. Том 1

Лао Гэ принес Чэн Фэнтаю чистую рубашку, галстук, трость, крем для лица и прочие крайне необходимые вещи; Чэн Фэнтай, пребывавший в прекрасном настроении, сам оделся, умылся и нанёс крем, так что, когда он закончил, весь сиял и благоухал. Шан Сижуй смотрел на него и дивился: ну вылитый жиголо и вполне заслужил, чтобы над ним подшутили разок. На сцене Шан Сижуй исполнял женские роли, но стоило ему сойти с помоста, как он переставал следить за своей внешностью, один халат носил три года – и сейчас всё ещё носит. Волосы и лицо он никогда не мазал.

Чэн Фэнтай напоследок взглянул на себя в зеркало и сказал:

– Если ты думаешь, что я пекусь о внешности, то ещё не видел моего младшего шурина! Пользуется только французским маслом для волос, от прочих начинает чихать.

Шан Сижуй подумал: «Все вы, избалованные молодые господа, такие, сами наряжаетесь со всей тщательностью, да ещё хватает у вас совести говорить, что это мы, актёры, выглядим то ли как мужчины, то ли как женщины».

Сегодня на обед Сяо Лай приготовила овощной суп и тушёное мясо под луковым соусом с редиской. Вне всяких сомнений, Чэн Фэнтай не стал бы есть её стряпню, подхватив тросточку, он приобнял Шан Сижуя за плечо:

– Пойдём! Мы отправляемся есть! Шан-лаобань, говорите куда!

Шан Сижуй даже не взглянул на приготовленные Сяо Лай блюда.

– Идём гулять к Тяньцяо![111] Отведу второго господина отведать лапши под соусом чжацзян! – И, обернувшись, добавил: – Сяо Лай! Вечером я отправлюсь сразу в театр к пяти часам, жди меня там.

Только Чэн Фэнтаю напомнили о Сяо Лай, как он тут же повернулся к ней и со смехом проговорил:

– А! Барышня Сяо Лай! Премного благодарен, что приняли меня в гостях, премного благодарен, на этом некий Чэн откланивается.

У Сяо Лай зла на них не хватало.

Глава 20

Чэн Фэнтай, одетый по-европейски щеголевато, с изящными манерами, готов был к прогулке по Тяньцяо. Шан Сижую же казалось, что наряд его не подходит к месту, куда они отправляются: слишком уж он бросался в глаза, эдак их и обдерут как липку, он совершенно не вписывался в облик жителей Тяньцяо, однако сказать Шан Сижуй ничего не мог, он и вообразить не смел Чэн Фэнтая в простом суконном халате.

Чэн Фэнтай приказал Лао Гэ остановиться вдалеке, с восточной стороны переулка, а сам вместе с Шан Сижуем решил прогуляться пешком. Однако не прошли они и десяти шагов, как Шан Сижуй вдруг выхватил у Чэн Фэнтая его трость и обрушил её на руку проходящего мимо человека.

Чэн Фэнтай в испуге вскрикнул:

– Шан-лаобань!

Всё же так хорошо, с чего вдруг Шан Сижуя охватило безумие?

Шан Сижуй провернул трость в руках изящным отточенным жестом и нанёс мужчине удар по спине, отчего тот ничком рухнул на землю. Однако человек, поднявшись с земли, вместо того чтобы вступить в перебранку, бросился наутёк, и выглядело это очень подозрительно.

Шан Сижуй, охваченный гневом, произнёс:

– Ты ещё смеешь удирать?!

Догнав мужчину, он ещё несколько раз огрел его тростью, умышленно целясь в связки на запястьях, отчего человек принялся со страху звать маму с папой на помощь.

– Ой-ой! Молодой господин! Не бейте! Не бейте!

Шан Сижуй ткнул в него тростью:

– А ну сейчас же отдавай кошелёк!

Человек, подумав, что среди бела дня нарвался на грабителей с большой дороги, тотчас преподнёс обеими руками свой кошелёк.

Шан Сижуй в ярости ткнул его тростью в лоб:

– Мне нужен тот, который ты украл!

Стоило ему это сказать, Чэн Фэнтай не успел ещё прийти в себя, а мужчина уже дрожащими руками вытряхнул из рукава толстенную чековую книжку в обложке из бычьей кожи, которая принадлежала Чэн Фэнтаю. Тот похлопал себя по карманам и восхищённо выдохнул:

– Ух, какой искусный вор!

Шан Сижуй не желал утихомириться, изо всех сил он хлестал вора по бокам, а собравшаяся поглазеть публика веселилась и всячески подбадривала его. Впервые Шан Сижуй удостоился похвалы за то, что вне сцены кого-то бил; очень этим довольный, он продолжал бить вора дальше, пока тот не заплакал в голос.

Шан Сижуй со злобой проговорил:

– Если бы мы не спешили поесть, я непременно отволок бы тебя в полицейский участок! Второй господин, мы уходим!

Оказывается, для него еда гораздо важнее, чем восстановление справедливости, наказание преступника и искоренение зла!

Мужчины продолжили свой путь к закусочной «Хуцзи». Чэн Фэнтай, поражённый до глубины души, следовал за Шан Сижуем, не издавая ни звука. Шан Сижуй обернулся к нему и вручил трость обратно:

– Что такое, второй господин?

Чэн Фэнтай трость не принял, только улыбнулся:

– Для меня эта вещица – всего лишь аксессуар. Но в руках Шан-лаобаня она превращается в смертоносное оружие, так что пусть лучше у Шан-лаобаня она и остаётся.

Шан Сижуй и в самом деле забрал трость себе и, глупо хихикая, начал ею размахивать, заставляя прохожих поспешно от него уворачиваться.

Чэн Фэнтай с улыбкой глядел на него:

– Шан-лаобань и в самом деле владеет кунг-фу?

Шан Сижуй ответил:

– Мы, семья Шан, вошли в «Грушевый сад» в амплуа воинов! Я немного владею военной акробатикой.

Чэн Фэнтай произнёс: