Зимняя бегония. Том 1

Старая княгиня пристально вгляделась в лицо князя Ци и со слезами в голосе сказала:

– Ты сильно похудел, Тяньцзинь испортил тебя! Ай! Всё твой язык! – Она указала на него пальцем: – Твой характер такой же, как и в детстве! Тебе уже столько лет, а ты так и не повзрослел, не можешь держать язык за зубами, во что бы то ни стало тебе надо упрямиться! А ты сможешь так же упрямиться под дулом пистолета?! Посмотрел одну пьесу и тут же раскричался, такой шум поднял, есть желание так же громко кричать сейчас?! Цзюлан тоже хорош, такой смышлёный был ребёнок, а, покинув дворец, выучился смущать людей своими речами, даже посмел спеть про обезглавливание со сцены!

Князь Ци, склонив голову, покорно внимал её словам с таким видом, будто получал ценное наставление.

Старая княгиня обратилась к князю Аню:

– Я считаю, что положение князя Ци не так уж плохо, просто недостаёт человека, который замолвил бы за него словечко. Они уже прогнали императора из столицы, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы род Айсиньгёро[145] оказался уничтожен! Вы – братья друг другу, где можете оказать поддержку, там и должны помогать.

Князь Ань уж точно не желал навлекать на себя беду в лице князя Ци, но поделать ничего не мог, он был образцовым сыном, и когда матушка говорила с ним таким образом, ему ничего не оставалось, кроме как согласиться. Чэн Фэнтай, глядя на все это, тайком улыбнулся Фань Ляню:

– Я слышал, что у этого князя Ци рассудок помутился, он глуп, однако сегодня глупым он не выглядит! Потом можно сочинить пьесу «Одолживший Будду поздравляет с Днём рождения».

Фань Лянь сказал:

– Он и правда недотёпа, неосторожный человек. Но кто в нынешние времена настоящий глупец? Разве настоящие глупцы не те, кого обманули ещё раньше? Он смог продать свою резиденцию по хорошей цене, сохранил состояние, так что глупцом его не назовёшь.

При одной мысли о княжеской резиденции сердце Чэн Фэнтая сжалось, и он, терзаемый сожалением, проговорил:

– Ты тоже думаешь, что он задрал цену? Ох, не он глупец, а я.

Фань Лянь утешил его:

– Ты просто не хотел обижать мою сестру, купил её улыбку за тысячу золотых, разве это не поступок благородного супруга?

Фань Лянь лучше всех умел развеять горе своего зятя, и Чэн Фэнтай тут же успокоился:

– Верно. При мысли о том, что этим я порадовал твою сестру, на душе у меня становится легко.

Тут князь Ци как раз закончил беседовать со старой княгиней и князем Анем и, подойдя к Фань Ляню, поприветствовал его, сложив руки у груди:

– Второй господин Фань, давно не виделись.

Фань Лянь прославился тем, что с лёгкостью заводил связи и находил задушевных друзей везде, куда бы ни отправился, и с князем Ци они, несомненно, тоже состояли в приятельских отношениях. Фань Лянь представил Чэн Фэнтая князю Ци, и они немного побеседовали, а объединяла их, разумеется, бывшая резиденция князя Ци.

Князь Ци спросил:

– Хорошо ли второму господину Чэну там живётся?

Чэн Фэнтаю всегда казалось, что он купил резиденцию за баснословно высокую цену, и теперь князь Ци смотрел на него как на умалишённого. Под этим психологическим давлением Чэн Фэнтай быстро нашёл себе оправдание и, чтобы показать свою прозорливость и убедить всех и себя, что княжеская резиденция стоит уплаченных за неё денег, сказал:

– Неплохо, хоть и немного холодновато. Сад просто великолепен, очень нравится моей жене. Князь предложил высокую цену, и в этом есть смысл. Камень из озера Тайху[146] сейчас редко встретишь на рынке.

Князь Ци улыбнулся:

– Цена высокая не из-за сада. Второй господин Чэн, должно быть, знает, что моя мать покончила там с собой, утопившись в колодце. Но вы наверняка не знаете, что произошло потом. Когда я вернулся из Сианя, из колодца достали её одежду, а тело матери всё разбухло. В последние годы служанки то и дело встречали призрак моей матери разгуливающим по двору. Она умерла, охваченная ненавистью, и её дух не нашёл покоя! Когда я продавал резиденцию, то подумал, что не могу отдать её по дешёвке, иначе окажусь виноватым перед своей матушкой.

У Фань Ляня от ужаса волосы встали дыбом, но в то же время ему хотелось рассмеяться, это чувство засело у него в груди, и с распахнутым ртом, словно малахольный, он взирал то на князя Ци, то на своего шурина. Выражение лица князя Ци было очень серьёзным, как будто он нисколечко не шутил и не собирался намеренно вызвать омерзение у других: на его лице можно было разглядеть честность и прямоту.

Чэн Фэнтай тоже остолбенел вслед за Фань Лянем и, задыхаясь от гнева, уставился на принца Ци:

– Вы… что?..

Князь Ци поклонился Чэн Фэнтаю:

– Сидите спокойно, наслаждайтесь представлением. Прошу прощения, вынужден вас покинуть.

Когда князь Ци удалился, Чэн Фэнтай наконец очухался и со всей силы треснул по подлокотнику:

– Да… я его дядю!