Зимняя корона

– Я распоряжусь, чтобы его похоронили со всеми почестями.

Затем Алиенора оглядела другие трупы. Ее переполняла скорбь и ярость – этого не должно было случиться! Однако, когда она достигла конца ряда, в ее душе вспыхнула робкая искра надежды.

– Племянника графа нет среди погибших, – заметила королева. – Где Уильям Маршал?

Ей ответил один из рыцарей, ездивших за телами:

– Его лошадь была там, мертвая, а его самого не нашли. Я бы сказал, что его пленили ради выкупа, госпожа.

Искра надежды превратилась в небольшой костер. Уильям был одним из немногих, кто облачился для прогулки в хауберк, и это сразу должно было выделить его среди всех как человека с высоким положением. Патрика в его старой котте, скорее всего, приняли за слугу, которого надо побыстрее прикончить, и все.

– Если окажется, что его захватили, то я заплачу за него выкуп, поскольку он попал в плен, будучи у меня на службе и защищая меня, – сказала она Аделе.

– Вы очень добры, госпожа, – проговорила графиня слабым голосом.

В нефе появились две простые женщины, одна старая и беззубая, вторая – средних лет. Поддерживая друг друга, они двинулись вдоль линии трупов, напряженно вглядываясь в лица. Потом младшая издала внезапный вопль, от которого у присутствующих застыла кровь в жилах, и упала на колени перед одним из тел. Она попыталась приподнять его и прижать к себе, а когда не сумела этого сделать из-за того, что труп уже окоченел, то распростерлась на окровавленной груди и завыла. Ее спутница тихо застонала, как будто и ей нанесли смертельную рану.

– Сын мой, – произнесла она дребезжащим голосом. – Сын мой, что они с тобой сделали? – С трудом она опустилась на колени рядом с более молодой женщиной и начала причитать.

Алиенора не позволила себе отвести взгляд от сцены безутешного и неприкрытого горя жены и матери. Там, где должны царить покой и восхваления Богу, звучат стенания и крики отчаяния над телами убитых. У нее умирали маленькие дети, и она часто думала о том, какая жизнь могла бы у них сложиться, но потерять сына, или мужа, или отца в расцвете его лет – вот это поистине черное проклятье.

Адела не упала на мертвого Патрика, как сделали две крестьянки, прощаясь со своим любимым. Вместо этого она отдала тихие распоряжения о том, что сама желает обмыть тело и позаботиться о нем, пока его не возложат на смертный одр перед алтарем. Окутанная железной мантией самообладания, с сухими глазами, она проговорила:

– Больше я не выйду замуж. Никогда.

Глава 35

Пуатье, лето 1168 года

После нападения на кортеж королевы братья Лузиньян обратились в бегство и вели жизнь кочевников, перебираясь из замка в замок. Они не проводили на одном месте больше ночи, чтобы их не обнаружили и не предали правосудию. Генрих бросил незавершенными переговоры о перемирии с французами, оставил непрекращающиеся волнения в Бретани без присмотра и спешно поскакал на юг.

Прибыв в Пуатье, еще запыленный с дороги, он направился прямиком в церковь Святого Илария и встал перед новым надгробием: кулаки сжаты, губы крепко стиснуты.

– Он был одним из самых умелых военачальников. Его смерть – тяжкий удар, упокой Господи его душу. А души тех, кто убил его, пусть гниют в преисподней.

– Аминь, – проговорила Алиенора.

Она видела, что он изнурен, заботы прорезали на его лице морщины, которых не было раньше. Ей почти стало жалко его.

– Я не смогу задержаться здесь, чтобы разобраться с негодяями, – нетерпеливо произнес супруг. – Мне не разорваться. В Бретани беспорядки, и я не доверяю Людовику – он не станет соблюдать перемирие. Здешним делам я могу уделить только несколько дней.

Власть ускользала у Генриха из рук, но Алиенора знала: муж предпочтет сразиться со всеми демонами ада, но не признается в этом. Он по-прежнему был полон решимости править повсюду и единолично.

– Сколько уделишь, столько и будет достаточно.

Он оскалился:

– Я думал, твое присутствие в герцогстве положит конец бунтарским настроениям. Вот уж никак не ожидал, что мне придется усмирять аквитанских баронов так скоро после твоего появления здесь!

Она выгнула бровь:

– Надеюсь, ты не меня винишь в случившемся?

– Нет, – с кислым видом ответил Генрих, – но твои подданные склонны к смуте и отличаются непокорностью.

Тон его голоса предполагал, что он и супругу считает такой же.

– Однако это не помешало тебе жениться на мне, – напомнила ему Алиенора. – Более того, ты очень хотел этого.

– Возможно, я был слишком юн, чтобы понять, на что обрекаю себя.

– Возможно, мне следовало лучше все обдумать, пока не стало слишком поздно.

Они испепеляли друг друга ненавидящими взглядами. Потом Генрих развернулся и ушел из церкви. Алиенора вздохнула, зажгла свечку и опустилась на колени для молитвы.

* * *

– Я собираюсь назначить Гильома де Танкарвиля на место Патрика, – объявил Генрих. – Он имеет опыт защиты границ и сможет удержать Лузиньянов в узде. – Король поднял кубок и выпил вина. Умывшийся и переодевшийся, он мерил шагами верхние покои башни Мобержон и строил планы.