Зимняя луна

Вместо того чтобы вынуть одноразовый бумажный пакет из пылесоса, он выбросил весь аппарат вместе с мусором. Он не хотел задумываться о происхождении микроскопических частиц, застрявших в его щетках, во всасывающем шланге, большей частью настолько крошечных, что он никогда не будет уверен, что они удалены, что пылесос безопасен, даже если он разберет пылесос до винтика, вымоет каждый сантиметр и каждую доступную впадинку с хлоркой.

Вынул из холодильника всю еду и напитки, которых могла коснуться… мог коснуться «гость». Все, что было завернуто в полиэтилен или фольгу, даже если казалось нетронутым: швейцарский сыр, чеддер, остаток ветчины, половинка луковицы, распечатанные контейнеры, пакеты и пачки — следовало выбросить. Следовало выбросить: пятьсотграммовую банку сливочного масла с защелкивающейся пластиковой крышкой, открывающиеся банки с укропом и сладкими огурчиками, оливками, вишнями, майонезом, горчицей, бутылки с отвинчивающимися крышками — соусом для салата, соевым соусом, кетчупом, открытую коробку изюма, открытый пакет молока. От мысли о том, что его губы коснуться чего-то, чего прежде касался «гость», тошнило, и он вздрагивал. Когда покончил с холодильником, там осталось немного: несколько закрытых банок безалкогольных напитков и бутылки пива.

Но в конце концов, он же имеет дело с осквернением. Осторожность и еще раз осторожность. Никакая акция сейчас не черезмерна.

Здесь не просто бактериальное заражение, нет. Если бы только все было так просто. Боже, если бы только! Духовное заражение. Темнота, способная просочиться в сердце, протечь глубоко в душу.

Даже не думай об этом. Не думай. Не надо.

Слишком устал, чтобы думать. Слишком стар, чтобы думать. Слишком напуган.

Из гаража он принес небольшой холодильник и сложил в него все оставшиеся годные продукты, — восемь бутылок пива удалось втиснуть  в морозильную камеру. Консервный нож положил в задний карман брюк.

Оставив везде зажженным свет, перенес холодильник и дробовик наверх, в спальню, где спал последние три года и разместил их рядом с кроватью.

Хлипкая, ненадежная дверь спальни. Все, что требовалось для того, чтобы зайти в комнату из коридора, — это хороший удар ногой. Поэтому он пододвинул кровать ближе к двери и расклинил между дверью и кроватью стул с прямой спинкой.

Не думай о том, что может пройти сквозь дверь. Отключи разум. Все внимание на артрит, боль в мышцах, в шее — пусть это вытеснит все мысли.

Эдуардо принял душ и мылся так же тщательно, как оттирал запачканные места в доме. Закончил только тогда, когда обнаружил, что израсходовал весь запас горячей воды.

Оделся, но не для сна: носки, брюки, футболка. Ботинки поставил рядом с кроватью, около дробовика.

Хотя часы на тумбочке и его наручные были согласны в том, что сейчас без десяти три утра, Эдуардо не брал сон. Он сел на постель, упершись спиной в подушку, прижав ее к изголовью кровати.

Дистанционным управлением включил телевизор и перебрал, кажущуюся бесконечной, череду каналов, которые передавались по спутниковой антенне, установленной позади конюшни. Нашел боевик, полицейские против наркобандитов — много беготни, прыжков, стрельбы, потасовок, погонь и взрывов. Выключил полностью звук, потому что хотел слышать, когда где-нибудь в доме раздастся подозрительный шум.

Пил пиво, уставившись в экран, даже не пытаясь следить за сюжетом, просто позволив своим мозгам заполнится абстрактным мельтешением картинок и яркими вспышками меняющихся цветов. Они понемногу стирали темные пятна тех ужасных мыслей. Тех упрямых мыслей.

Что-то стукнулось о стекло окна, выходящего на запад.

Поглядел на жалюзи, которые были плотно закрыты.

Еще раз стукнуло. Как будто камешек по стеклу.

Его сердце бешено заколотилось.

Заставил себя снова поглядеть на экран. Картинки. Цвета. Он допил бутылку. Открыл вторую.

Тук. И снова, почти сразу. Тук.

Возможно, это просто мотылек или жук-скарабей, летит на свет, пробивающийся даже сквозь закрытые жалюзи.

Может быть встать, подойти к окну и убедиться, что это всего лишь летающий жук колотится о стекло, и успокоиться.

Даже не думай об этом!

Большой глоток из бутылки.

Тук.

Видимо что-то стояло на темной лужайке внизу и глядело на окно. Нечто такое, что точно знало, что он здесь и хотело вступить в контакт.

Но на этот раз не енот.

Нет, нет, нет!

Теперь не хитрая пушистая мордочка с маленькой черной маской. Не прекрасная шкурка и хвост с черным колечком.

Мельтешение картинок , цвета, пиво. Выскребать нелегкие мысли, очищаться от заразы.

Тук.

Если он не избавит себя от чудовищной мысли, которая пачкает его мозг, то рано или поздно обезумеет и скорее рано.

Тук.

Если он подойдет к окну, уберет жалюзи и увидит внизу на лужайке чужака, то даже безумие не будет спасением. После этого у него будет единственный выход. — Дуло дробовика в рот, и палец ноги на спусковой крючок.

Тук.