Зимняя луна

К середине мая к Джеку пришло глубокое, безграничное восхищение парализованными людьми, у которых был частичный или полный паралич всех четырех конечностей, но которые не позволяли болезни взять над ними верх. 

У него, по крайней мере, были руки и кисти и он мог тренироваться, ритмично сжимая резиновые мячи и выписывать кривые руками с небольшим в них весом.  Мог почесать нос, если тот зудел, покормить себя до некоторой степени самостоятельно, высморкаться. Джек испытывал чрезвычайное благоговение по отношению к людям, которые страдали полным параличом ниже шеи, но крепко держались за свою радость к жизни и с надеждой смотрели в будущее. Джек считал, что не обладает их мужеством и характером, пусть он и выбран любимым пациентом недели, месяца или столетия.

Если бы его лишили ног и рук на три месяца, он был бы подавлен отчаянием. А если бы он не знал, что встанет с постели и снова научится ходить к тому времени, когда весна превратится в лето, то перспектива долговременной беспомощности сломила бы его рассудок…

За окном его палаты на третьем этаже ему была видна крона высокой пальмы. Много недель Джек провел час за часом наблюдая, как ее листья дрожат от легкого бриза или неистово сотрясаются от штормового ветра, — ярко-зеленые на фоне солнечного неба, хмуро-зеленые на фоне угрюмых облаков. Иногда видел птиц и завидовал их свободному полету.

Поклялся, что, когда встанет на ноги, никогда снова не позволит себе сделаться таким беспомощным. Он знал о высокомерии этой клятвы, его способность выполнить ее зависит от капризов судьбы. Человек полагает, а Бог располагает. Но по этому поводу он не мог смеяться над собой. Он никогда не будет снова беспомощным. Никогда! Это был вызов Богу: оставь меня в покое или убей, но не ставь в такое положение.

* * *

Капитан Лайл Кроуфорд, посетил его в третий раз вечером третьего июня.

Кроуфорд был невзрачным человеком среднего роста и среднего веса, с коротко стриженными каштановыми волосами, карими глазами и смуглой кожей — все практически одного оттенка. Он носил «Hush Puppies» [29], шоколадно-коричневый пиджак и желтовато-коричневую рубашку, как будто его главным желанием было выглядеть настолько незаметным, чтобы сливаться с любым фоном. На голове была коричневая кепка, которую он снял и держал обеими руками все то время, что простоял у кровати. Он медленно говорил и быстро улыбался, у него было столько наград за отвагу, сколько не набралось бы и у двух  любых других  полицейских в департаменте. Он был лучшим, прирожденным лидером из всех, кого Джек только встречал.

— Как дела? — спросил Кроуфорд.

— Моя подача улучшилась, но мой удар слева все еще паршивый, — сказал Джек.

— Главное — не стискивать ракетку.

— Ты думаешь, в этом мои проблемы?

— В этом и в том, что ты не можешь встать.

Джек рассмеялся.

— Как дела в отделе, капитан?

— Забавы не прекращаются. Два парня завернули в ювелирный на Вествуд-бульваре этим утром, прямо после открытия. Глушители на оружии — застрелили владельца и двоих служащих. Включить тревогу никто не успел и снаружи никто ничего не слышал. Чемоданы полны драгоценностями. Открыли огромный сейф в задней комнате, полный жутко дорогих вещей стоимостью в миллионы.  До этого момента все выглядит как легкая прогулка. Затем оба парня принялись спорить, что брать сначала и есть ли у них время взять все. Один из них что-то сказал относительно матушки другого, ну а дальше, представляешь, они стреляют друг в друга.

— Боже!

— Ну, прошло немного времени, и туда зашел покупатель. Четыре мертвеца плюс полуживой подонок, растянувшийся на полу, раненый так сильно, что даже не смог уползти оттуда и попытаться смыться. Клиент стоит, потрясенный кровью, которая забрызгала все к чертовой матери. Он был просто парализован видом всего этого. Раненый ублюдок ждал, что покупатель сделает что-нибудь, но когда парень просто застыл разинув рот, то грабитель заявил:

— Ради всего святого, вызовите «скорую помощь»!

— Ради всего святого? — повторил Джек.

— Да, ради любви к Господу. Когда появились медики, первое, что он попросил, это Библию.

Джек недоуменно покрутил головой из стороны в сторону на подушке:

— Приятно слышать, что не все эти подонки безбожники, а?

— Это греет мне душу, — сказал Кроуфорд.

Джек был единственным больным в палате. Его сосед, пятидесятилетний специалист по планированию фермерского хозяйства, пролежав три дня, умер вчера от осложнений после обычной операции на желчном пузыре.

Кроуфорд сел на край свободной постели:

— У меня есть хорошие новости для тебя. Отдел внутренних расследований наконец составил окончательный отчет о перестрелке, и ты оправдан во всех действиях. Еще лучше то, что и шеф, и комиссия утвердили это как окончательное решение.

— Почему-то плясать мне не хочется?

— Мы оба знаем, что требование о специальном расследовании было чушью собачьей. Но мы также оба знаем… что раз уж они открыли эту дверь, то не всегда закрывают ее, не хлопая по пальцам некоторых невинных парней. Так что будем считать, что тебе повезло.

— Они оправдали и Лютера?

— Да, конечно.

— Хорошо.