Зимняя роза

– Что, Литтон? Стыдоба с этими выборами, – сказал Дуги Хокинс. – Лейбористы, значит, победили?

– Да, победили, – угрюмо ответил Фредди.

– Это, старина, лишь начало бед. Не успеешь оглянуться, как уличные торговцы окажутся в палате лордов, а портовый грузчик – на Даунинг-стрит.

Фредди напряженно улыбнулся. Ему хотелось сломать Дуги нос. Если этот хлыщ продолжит свои утешения, приправляемые идиотской болтовней, Фредди не выдержит и сломает. Он сюда пришел развеяться, хотя бы на время забыть о своем катастрофическом провале, и нечего ему об этом напоминать.

– А здесь чудесное сборище, ты не находишь? – спросил Дуги.

– Я только что пришел, – ответил Фредди.

Об этом торжестве он услышал случайно, когда уходил из клуба. Студия в Челси, куда он попал, была целиком оформлена в мавританском стиле и принадлежала одной художнице, любовнице сына герцога. Высокородный сынок решил отпраздновать открытие первой выставки ее произведений.

– Джемму Дин видел? – спросил Дуги.

– Нет. Она здесь?

– Стоит у окна. По-моему, она в несколько разобранном состоянии. А может, мне показалось. Просто давно ее не видел. Я так понимаю, какое-то время она не появлялась на публике. Теперь появилась. Сдается мне, ей опять нечем платить за жилье.

Дуги заметил другого приятеля и поспешил к нему.

Фредди смотрел ему вслед. Недавно он хотел сломать Дуги нос. Теперь ему хотелось разбить мерзавцу череп за шуточку по поводу счетов Джеммы. Дуги не надо волноваться о счетах. Семья Хокинса владела десятью тысячами акров земли в Корнуолле и десятками домов в Лондоне. Этот идиот Дуги родился и вырос в богатстве и роскоши. Все доставалось ему легко. Таким не надо волноваться из-за каждого фунта… От мыслей о чужом благополучии душа Фредди наполнялась жгучей завистью.

Фредди вытянул шею, ища глазами Джемму. Наконец он заметил ее. Вернее, ее бриллианты. Сегодня на ней были только серьги, но в свете газовых люстр они сияли как звезды. Помнится, Джемма рассказывала, что серьги ей подарил Сид Мэлоун и что они стоят чертово состояние.

Ему бы сейчас очень пригодилось состояние, хоть чертово, хоть какое. На прошлой неделе Бингэм оплатил его счета в «Реформ-клубе», а то администрация грозилась предать их гласности. Портной не стал с ним даже разговаривать. События становились все паршивее. Фредди глотнул виски, стараясь не думать об этом.

Он предпочел бы думать о прекрасной Джемме Дин, однако сейчас она показалась ему не такой уж прекрасной. Дуги прав. Она действительно находилась в разобранном состоянии. Платье на ней, похоже, с чужого плеча и висит мешком. Может, Джемма решила создать себе новый облик – этакая тростиночка не от мира сего? Некоторым девицам это шло. Бледным, унылым девицам, обожающим поэзию и подверженным приступам хандры. Но Джемме такое никак не шло. Она была женщина с формами: кругленькая, спелая, готовая вывалиться из корсета. Фредди представил, как расстегивает на ней корсет и ласкает ее теплые тяжелые груди. Покувыркаться бы с ней полночи. Это мигом выбило бы его из нынешней беспросветности.

– Привет, старушка. Как дела? – спросил Фредди, подходя к ней.

– Потрясающе, Фредди. Просто потрясающе, – язвительно ответила Джемма.

Ее пальцы сжимали бокал шампанского. Джемма залпом его осушила и подозвала официанта. Возможно, хотела напиться.

– Слышала про выборы, – сказала она. – Жаль, что ты не победил.

– Мне тоже жаль.

– Я и о твоей помолвке слышала. Как говорят, пришла беда – открывай ворота.

– Похоже.

Фредди почувствовал раздражение. Он надеялся, что болтовня с Джеммой поднимет ему настроение. Оказалось, наоборот.

– Да, куча дерьма. – Джемма сделала большой глоток шампанского. – Но, по крайней мере, ты теперь свободен. И я тоже.

У Фредди встали волосы на загривке. Ему очень не понравилась такая направленность их разговора.

– Ты о чем, Джем?

– Тебя бросили. Меня тоже.

– Тебя? Мне очень горько об этом слышать.

– Ты серьезно? – встрепенулась она.

– Сомневаешься в моей искренности?

Джемма не ответила, а вместо этого спросила:

– Помнишь, как ты в последний раз приходил ко мне?

– Девочка моя дорогая, я помню каждый приход к тебе.

– А помнишь, что ты говорил?

– Хм… что-то о моей избирательной кампании?

– Нет, о нашей женитьбе. Ты, помнится, жалел, что не можешь жениться на мне, поскольку вынужден жениться на Индии. Так твои родители настаивали. А теперь она тебя бросила. Ты свободный мужчина. Мы можем пожениться. Что нам помешает?

Фредди оторопел.

– Джем, ты же знаешь, это не так просто.

– Фредди, я другое знаю. Ты врун поганый! Вот что я знаю. – Голос Джеммы звучал все громче, и на них стали оборачиваться.

– Джемма, думаю, тебе уже довольно, – сказал Фредди, пытаясь увести ее в тихий уголок.

– Правильно. С меня довольно. И тебя, и Сида Мэлоуна, и всех прочих дешевых гондонов.

– Джемма, будь благоразумна, – прошипел Фредди. – Ты же знаешь мои чувства к тебе. Знаешь, что я считаю тебя самой восхитительной женщиной в Лондоне. Но браки строятся не только на взаимной привлекательности. У нас с тобой разное происхождение. Разная жизнь. У нас едва ли найдется что-то общее.