Зимние забавы в Ривенделле (СИ)

Шершавый язык орка уже проникал в Леголаса, да так глубоко, что принц не мог поверить собственным ощущениям. Он стонал, выгибался, вырывал из ковра целые клочья пуха, сходя с ума от восхитительного ощущения чего-то горячего, влажного и шершавого, что проникало в него так сильно и в то же время – так нежно… Конечно, добрый лорд Элронд часто ласкал «своего воробушка» языком – он любил это делать; но с ним Леголас никогда не испытывал такого ошеломляющего наслаждения – лишь негу и удовольствие от того, что кто-то о нем заботится. Сейчас же Леголас едва не терял сознание от жарких волн, захлестывающих его от каждого движения орочьего языка; он неосознанно сжимал коленями плечи Больга, шептал «еще!», уже сам не понимая смысла своих слов, и плакал от наслаждения и счастья.

Больг почувствовал, как тело принца содрогнулось, а с губ Леголаса сорвался особенно жалкий всхрип. Больг, встревоженный, оторвался от своего занятия, обнял любовника за плечи и вгляделся в его измученное лицо, пытаясь понять, что случилось. Леголас прижался к Больгу всем телом, вцепился в его руки, запрокинул голову и вдруг застонал, закричал, забился в объятиях орка так отчаянно, что Больг с перепугу уронил Леголаса обратно на ковер.

Наконец Леголас затих. Больг осторожно потыкал его в бок, проверяя, жив ли он, – Леголас никак не отреагировал. Тогда Больг подхватил обмякшее тело принца на руки, прижал его к груди и со всех ног побежал к лорду Элронду.

Тот сидел у окна в своей спальне, довязывая шарф. Завидев Больга с Леголасом на руках, владыка Ривенделла вскочил, выронил спицы и кинулся к орку:

- Великие Валар, Больг, что случилось?!

- Ласи умирает, – сообщил Больг печально.

От этого известия у Элронда едва не подкосились ноги.

- Как умирает? Что с ним?! Клади его на кровать!..

Элронд бросился было за своими целебными травами, но Леголас вдруг приоткрыл глаза и проговорил слабым голосом:

- Да не умираю я… Больг, дурачок ты мой… Я просто… ну… – он покосился на лорда Элронда и зарделся.

Элронд всплеснул руками.

- Ну и переполошил же ты меня, мой друг! – он сел рядом с Леголасом, заботливо укрыл его одеялом, украдкой бросив взгляд на следы спермы, засыхавшие на животе принца, и на всякий случай все-таки потрогал его лоб. – Может быть, я дам тебе что-нибудь укрепляющее? А то эти ваши… забавы совсем тебя утомили.

- Нет, – ответил Леголас, поворачиваясь набок и устраиваясь в постели поудобнее, – мне просто нужно отдохнуть… немного… – он обнялся с краем одеяла, сонно почмокал и почти сразу же сладко заснул.

Элронд погладил принца по щеке, умиляясь на его расквашенную мордашку.

- Пойдем, мой друг, – сказал он Больгу, взяв орка под локоть и выводя его из комнаты, – не будем тревожить сон нашего возлюбленного. У Леголаса деликатная конституция – следует проявлять бОльшую осторожность, если захочешь с ним… м-м-м… быть более близок, – взгляд Элронда скользнул на все еще стоящий колом член орка – владыка Ривенделла смутился и отвел глаза. – В данном случае размеры… э… которыми тебя одарила природа, совершенно несопоставимы с возможностями нашего юного предмета воздыханий, – Элронд посмотрел на Больга – тот, склонив голову набок, старательно делал вид, что внимательно слушает владыку Ривенделла, но явно не понимал, да и не вслушивался в витиеватую речь этого пусть и доброго, но странного, на орочий взгляд, эльфа. Встретившись со взглядом Элронда, Больг решил, что все-таки будет невежливо не ответить на такую длинную тираду, и потому с приветливой улыбкой прогудел:

- Элли хороший.

Элронд сокрушенно вздохнул.

- Ну ступай, ступай, Больг, – сказал он устало, подталкивая орка в сторону трапезной. – Я велю слугам приготовить для тебя еще одного кабанчика.

- Кабанчика, – с благодарностью осклабился Больг.

На пороге трапезной они наткнулись на Глорфинделя, опорожняющего бочонок с вином. Глорфиндель был в одной рубахе, да и то – распахнутой на груди, так что могучее тело эльфийского воителя предстало перед Элрондом во всей своей красе. Беднягу Элронда бросило в жар от смущения. Перед глазами вновь всплыла соблазнительная сцена, случайно подсмотренная им в кабинете старшего советника: Эрестор, лежащий на столе в одних своих остроносых сапожках, и Глорфиндель – большой, сильный, распаленный, с влажными от пота золотыми волосами – наяривающий советника так, что даже стол под ними вздрагивал и трясся. На миг перед мысленным взором Элронда даже возникли крепкие ягодицы Глорфинделя, то сжимающиеся, то расслабляющиеся…

- О, это ты, любезный Глорфиндель, – выдохнул Элронд, от смущения зачем-то принимаясь собирать со стола грязные тарелки и складывать их горкой. – Давеча видел вас с советником, – только договорив, Элронд понял, что сморозил глупость, и поспешно добавил, чтобы исправить неловкость: – Я так рад, что вы наконец… м-м-м… объяснились.

Глорфиндель оторвался от бочонка и с досадой хлопнул ладонью по столу.