Зимний престол

– Этот язычник! – фыркнула Елена, средних лет красивая женщина с ярко-зелеными глазами и смарагдовыми перстнями на белых ухоженных руках. – Зачем ты его принимал? Говорят, он знается с черной магией. Мне рассказывала Шушан, его невестка.

– Эта жирная корова еще не то бы рассказала, если бы придумала, как похуже осрамить братьев своего мужа! – воскликнул патриарх, дружный с царевичем Иваном на почве общей любви к лошадям и конным ристалищам. – Черная магия! Будто она знает, что это такое! Этой дуре везде колдовство мерещится!

– Но по виду он истинный язычник!

– Вид у него и правда не вполне христианский, в этом Елена августа права! – Феофан приветливо кивнул царице. – Но душа в нем истинно верная, я в этом убедился. Он дал мне обещание, что если узнает о намерениях скифов из Росии вновь вторгнуться в наши пределы, то известит своевременно. И вот это письмо, – он кивнул на пергамент, – прислал мне наш человек в Подунавье, а ему привезли вести люди самого Вениамина из Киева. Они добрались туда с большим трудом – всего четыре человека из десяти, посланных Вениамином. Остальные шестеро, как они полагают, были застигнуты людьми Ингера в дороге и убиты. И жив ли сам Вениамин, если уж русы догадались о его замысле, – знает один Бог.

– Да чтоб дьявол взял Вениамина и все Симеоново семя! – скривился Роман и провел языком по пересохшим губам. – Эй, Гиппократ! – Он глянул на Платона. – До чего же во рту противно! Вели подать вина с медом.

– От вина тебе станет хуже, господин мой! – поклонился Платон, привыкший, что василевс называет его именами богов и мудрецов древности.

– Я не понял, в чем дело? – Роман махнул на него рукой и вновь взглянул на Феофана: – О чем Симеонов щенок пишет?

– Вениамин не посмел написать, опасаясь, что письмо будет перехвачено. Но его люди на словах передали: нынешним летом Ингер вновь двинет войско в пределы Романии. Два года он собирал союзников среди язычников севера и юга…

– Но мы же уничтожили все его войско! – перебил Роман. – Сколько там их приходило в тот раз – десять тысяч, двадцать?

– Двадцать тысяч, сколько мне известно.

– Половину ты уничтожил «морским огнем» в Босфоре, правда же? Остальных перебил Варда Фока в Вифинии и Иоанн Куркуас в Пафлагонии. А остатки – тех, кто бежал из Никомедии, – ты же сам сжег на обратном их пути, в Босфоре. Мы сами видели со стен это сражение… то есть Стефан видел. Ты сам докладывал, помнится, мне и синклиту, как все было. И откуда же Ингер всего через два года взял новое войско, скажи ты мне? Кто меня обманывает? – Разгорячась, Роман приподнялся на подушках; его седые волосы сильно поредели за последние годы и липли к черепу. – Вениамин, лукавый, как все болгары? Или скифы, недалеко ушедшие от диких зверей? Или ты, патрикий? Думаете, Роман стар и немощен, можно теперь ездить на нем верхом? Чего вы добиваетесь? Тебе так понравилось воевать, ты снова хочешь возглавлять меру?

«Упаси меня Бог!» – одними губами, не смея перебить василевса, воззвал Феофан, однако его выразительное лицо вполне донесло мысль до Романа.

– Тогда как это объяснить? Перебитые скифы воскресли? Море вытошнило их обратно, да еще и живыми? Его тошнит от этой дряни, как меня – от ревеня?

– Не вижу ничего удивительного, василевс! – вступил в беседу патриарх. – Тут все по пророчеству.

– Пророчеству? – Роман перевел на него усталый и удивленный взгляд. – Какому, дьявол возьми, пророчеству?

– Из Откровений святого Иоанна. Там сказано: когда же окончится тысяча лет, сатана выйдет из темницы своей и будет обольщать народы Гога и Магога, и собирать их на брань, а число их – как песок морской. Что им стоит собрать еще одно войско?

– Уже разве прошла та самая тысяча лет? – недоверчиво спросил Роман. – И почему Гог и Магог – это скифы?

– Потому что там еще сказано: и ниспал огонь с неба от Бога и пожрал их![38] – с торжеством провозгласил патриарх и показал на Феофана: – Ведь патрикий одолел скифов чем? «Морским огнем»!

– И правда, все сходится! – снова фыркнула Елена. – Василевс, чему ты удивляешься? Чем еще скифам жить, как не войной? Они ведь не умеют ни трудиться, ни управлять своим государством. Они умеют только одно – воевать и ни в чем другом не видят ни пользы, ни чести.

– Подожди! – в одушевлении остановил ее патриарх. – Я еще вспомнил! В Книге пророка Иезекииля вот что сказано: «Сын человеческий! Обрати лицо свое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала». Князю Роша, слышишь? Это ведь почти то же, что Росия! И говорит Господь Бог: Я – на тебя, Гог, князь Роша, и вложу удила в челюсти твои, и выведу тебя и все твое войско, коней и всадников, в полном вооружении, в бронях и со щитами, мечами… э… дальше как-то… «От пределов севера», точно помню…

– «От пределов севера, ты и многие народы с тобою, все сидящие на конях, сборище великое и войско многочисленное…»[39] – с улыбкой подсказал Феофан.

– Истинно! – Феофилакт ткнул в него пальцем. – Слышишь, василевс! Князь Рош, от пределов севера, войско многочисленное!