Зимний сад

– Сегодня я ходила в Дворец правосудия, узнать про папу, – говорит Вера, чувствуя, как слезы щиплют глаза. – Его больше нет.

– Как это? – удивленно спрашивает Ольга. – Думаешь, он сбежал?

Только маме хватает сил покачать головой:

– Нет, он не сбежал. – Она оглядывается по сторонам и тянет к себе дочерей, теперь они сбились тесной кучкой – три фигуры, съежившиеся в тени статуи. – Его убили.

Ольга страшно хрипит, будто задыхается, и Вера с мамой крепко ее обнимают. Когда они размыкают объятия, плачут уже все трое.

– Ты все знала. – Вера даже не пытается вытереть слезы, которые замерзают, склеивая ресницы, из-за чего она едва может видеть.

Мать кивает.

– Уже тогда, когда они его увезли?

Снова кивок.

– И ты разрешала мне ходить туда каждую пятницу, – говорит Вера. – Если бы я только знала…

– Ты должна была понять все сама, да и я, конечно, не переставала надеяться…

– Как же нам теперь быть? – спрашивает Вера. Ей кажется, что и ее тело, и вся жизнь ей больше не принадлежат.

– Я уже давно ждала, что ты меня спросишь, – говорит мама. – Но вы не сдавались и продолжали верить. Теперь вы знаете: ничего не изменится. Петя к нам никогда не вернется. Нужно смириться.

– Что это значит? – спрашивает Ольга.

– Надо жить дальше, – тихо говорит мама.

И Вера понимает, о чем она. Нельзя больше тратить время, пора заняться чем-то стоящим.

– Я не знаю, о чем мне мечтать, – говорит она, – кажется, что все равно ничего не сбудется.

– Мечтают только такие люди, как ваш отец. Вот почему мы сейчас оплакиваем его, прячась, будто преступники. Он вбил вам в головы слишком много иллюзий. Забудьте о них. Забудьте, что вы его дочери, и начните жить по правилам королевства. Уверяю, здесь вам есть чем заняться.

Мама притягивает их к себе, обнимает и целует. Прижавшись к дочерям, она шепчет:

– Он любил вас больше своих стихов, больше жизни. Такая любовь не умрет.

– Я так по нему скучаю. – Ольга не может сдержать рыданий.

– Да, – хрипло говорит мама, – и всегда будешь. Столько, сколько за нашим столом будет пустовать его место. – Она отстраняется. – Но мы больше не будем о нем говорить. Никогда. Даже друг с другом.

– Но ведь… нельзя просто так заглушить боль, – говорит Вера.

– Пожалуй, – отвечает ей мама, – но можно держать ее при себе. И мы с вами сделаем именно это. – Она засовывает руку в широкий карман шерстяного пальто и вынимает эмалевую брошку-бабочку.

Вера в жизни не видела ничего прекраснее. Такая вещь не может принадлежать их семье – разве что королям или волшебникам.