Зимний солдат

– Я нашла его случайно, в Самборе, – сказала она. – В госпитале. Среди других инвалидов. – Имени его она по-прежнему произнести не могла. – Он был очень болен. Три месяца он вообще не мог пошевельнуться. Раны от ампутаций зажили, но он снова был такой, как в тот зимний день, когда его притащил к нам крестьянин. Тогда я поняла, что мой долг не выполнен. Я поняла. Я попросилась, чтобы меня приставили к нему сестрой. Это было нетрудно – никто не хотел с ним возиться, он все время стонал. Я была с ним почти шесть месяцев в Самборе, пока его не перевели. Я поехала с ним. Сначала в Перемышль, потом в Ярослав. Я не могла его оставить после всего случившегося – не могла его отпустить. И он уже начал поправляться. Когда нас перевели сюда, в Тарнув, он уже говорил и тогда впервые рассказал мне про свою довоенную жизнь. Я помогала ему написать родным в Венгрию. Они приехали навестить его. Мать, брат – отца он потерял в раннем детстве – и сестра от второго брака матери, чудесная девочка, он часто ее рисовал. Но они уехали, а он решил остаться здесь, со мной. Он окреп, ему было намного лучше. Но все равно он иногда просыпается с криком. Бывают печальные дни, бывают дни, когда деревья или облака обращаются к нему неведомым мне способом. На это нужно время. Многие солдаты выздоравливают очень долго. У нас есть хорошее инвалидное кресло; днем, когда я работаю, он присматривает за Агатой, за нашей дочкой. Он ее очень любит. Он иллюстрирует детские книги для варшавского издательства, и…

Тут она прервалась. Все было сказано.

Она слегка задохнулась от потока слов, как тогда, в первую их встречу, годы назад. Теперь во взгляде ее читалась тревога – как он воспримет все это? Но происходило нечто удивительное. Люциушу казалось, что мир меняется, словно вокруг него собирается какая-то великая сила – в булыжниках, в зданиях, в рельсах, в поездах, в облаках, в свете, в далеких горах на фоне неба.

Шевельнулась тень; гигантская зимняя птица выпустила его из когтей и взмыла в воздух. Сверху закружились сверкающие искры.

А он устоял.

– Я бы хотел увидеть твою дочь, – сказал он.

Маргарета посмотрела на него тем терпеливым, понимающим взглядом, который он так хорошо знал.

– Я хочу этого больше всего на свете, – сказала она. – Но не могу. Ради Йожефа. Он преодолел такой путь. Не могу. Если он увидит тебя… Ты же помнишь… Ты должен понять.

Потом она вдруг расплакалась.

– Маргарета. – Люциуш шагнул ей навстречу. Не Малгожата – ее прежнее имя, ее nom de guerre.

Она посмотрела на него; слезы текли по ее щекам.

– Ну вот что ты наделал, – сказала она и рассмеялась. – Господи, как это все глупо. И смотри, ты тоже плачешь. Люциуш, он любит нашу девочку. Он смеется, представляешь? После всего, что с ним было. Что бы я только ни дала, чтобы ты услышал, как он смеется…

А уж чего бы я ни дал за это, подумал Люциуш. Он смотрел, как она вытирает слезы с глаз тыльной стороной ладони. Потом она шмыгнула и потерла нос – знакомое движение самых холодных дней.

В кармане он нащупал камешки. Не отдам, подумал он. Потом очень медленно склонился к ней, как будто собирался поделиться секретом, хотя вокруг никого не было.

Он все еще тут, подумал он, легкий запах карболки. Я не забыл.

– Спасибо тебе, – сказал он.

Вдали свистнул поезд. Она в последний раз посмотрела на него. На мгновение ему показалось, что она спросит у него что-то еще – про его жизнь, про то, что случилось после их расставания или что он будет делать дальше. Так многое оставалось нескáзанным. Но что-то в его лице дало ей ответы на все вопросы. Она опустила глаза. Потом быстро, словно стараясь не передумать, повернулась и пошла прочь – сначала неуверенно, потом решительнее, как человек, которого ждут, который идет домой.

Он проводил ее взглядом до угла, за который она завернула. В небе продолжали плыть облака. Налетел холодный ветер. В окне билась занавеска. Воробьи вернулись с громким щебетом. Он сделал шаг, и мир принял его.

Слова благодарности

За поддержку в течение долгой работы над этой книгой я хотел бы поблагодарить за щедрость Беатрис Монти фон Реццори из Фонда Святой Магдалины, Фонд Камарго, Фонд Макдауэлла и Национальный фонд искусств (National Endowment for the Arts).

Советом и добрым отношением мне помогали Роберт Мейлер Андерсон, Рейган Артур, Надим Аслам, Джон Барри, Крис Беннетт, Джастин Бернбаум, Зузанна Бжезинская, Кэти Блэк, Томас Вайзер, Салли де Голиа, Дэвид Грюэл, Робин Дессер, Йована Кнежевич, Даниэла Кэммак, Таня Лурманн, Шэннон Лэнгон, Карен Лэндри, Гитте Маркс, Джед Перди, Лора Робертс, Тим Ройтман, Кэтрин Сэнборн, Грэйн Фокс, Рона Ху, Крис Хэйуорд, Адам Чанзит, Мелисса Шиншилло, Эва Шоош Сёке, Анна Шпильфогель, Ганс Штайнер и Анна Ярота. Эллис Маккензи и Питер Хафтелинг верили в эту книгу с ее самых ранних страниц, и я скорблю, что теперь, когда она окончена, их нет с нами.