Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

– В порядке построения приступайте, – скомандовал дядя Люсик.

Отвернувшись, он махнул мне рукой, чтобы следовал за ним. Аглая с Варварой полезли в рукотворную грязевую лужу.

Идти недалеко. Не прошло полминуты, как дверь тихо закрылась изнутри. Папринций привычно расположился за столом. Дождавшись приглашения, я плюхнулся на знакомую тесаную скамью у стены. В окне за спиной распорядителя разгоралось ледовое побоище, летний вариант. Аглая топила в грязи цариссину дочку, вырываясь из цепких объятий – била по пальцам, совала лицом в жижу и держала там. Варвара не сдавалась. Долго. В конце концов воздуха не хватило. Стряхнув задыхавшуюся соперницу, Аглая победно вскинула руки и вылезла на берег. Узнать ее можно было только по лицу. Варвара в обтекающей грязью фигуре определялась только по тому, что кроме них двоих в луже никого не было.

– Насчет Астафьи ты оказался прав. – Папринций задумчиво почесал шею под подбородком. – Действительно, она специалист по особым поручениям.

– Чьим поручениям, кому служит?!

Воскликнул – и прикусил губу. Понятно, кому.

Брезгливо опуская ноги, в лужу вошли Зарина с Томой, встали лицом к лицу, их взгляды, полные апатии, встретились. Раздался обоюдный виноватый вздох, и две девушки понуро кинулись в объятья друг друга. Назвать происходившее борьбой мог лишь человек, который никогда не боролся не только за жизнь, но и за компанию.

– Чтобы отправить меня на тот свет, Дарье так мудрить не требуется, – убежденно заявил я. – И главное: зачем это ей?

– А зачем тебе воздушный шар? У каждого имеются тайны.

– В том числе, зачем он вам.

Сказал – и поперхнулся под выстрелом взгляда папринция. Чтоб не пристроили третьим к Карине с Феодорой, у меня быстро опустилось лицо, плечи и все, что опускается, включая настроение.

За окном Тома с Зариной валяли друг дружку в грязи – вяло, рассеянно и отстраненно, словно ожидая: когда же это кончится? Каждая хотела уступить, оттого дело не двигалось. Дядя Люсик напряженно молчал.

– Почему не допустить, что Астафья действует от своего имени? – вернулся я к теме.

– Встает тот же вопрос мотива.

Пальцы папринция принялись выстукивать ритм: тум, тум, тум, ту-ту-тум, тум, тум, ту-ту-тум…

Танго? «Утомленное со-олнце-э нежно с мо-орем проща-ало-ось…»

Зарине надоела игра в поддавки. Липко выскользнув, она скрутила Тому в бараний рог и поднялась. Лица обеих девушек остались чистыми.

– Не перегибай, я сказал лишь об умениях Астафьи и их использовании цариссой, – продолжил дядя Люсик. – О том, что покушалась она, я не говорил.

– Но бывают двойные шпионы. Даже тройные!

Внезапно поплохело. Сказанное чудненько прикладывалось к самому мутному папринцию. Все же я нашел сил добавить:

– Не могла ли копейщица прихватить халтурку на стороне? Или кроме цариссы служит еще кому-то, более щедрому.

Папринций кивнул:

– Гипотетически – возможно. Если бы в ходу были деньги. У нас все меряется нравственными категориями: верностью, честностью, долгом.

Действительно, про деньги никто ни разу не упоминал. Вообще, про плату за что-то. Все происходило как бы само собой. Натуральный обмен, коммунизм или рай?

Теперь в луже барахтались Глафира с Феодорой. Со стороны казалось, будто пьяные жена и муж выясняют отношения. Многовыпуклая Глафира дубасила фальшиво сопротивлявшуюся плоскую Феодору. Нарочно в грязь они друг друга не макали, лиц не трогали. Больше обнимашки, чем драка. Глафира заботилась о подруге, как о драгоценности. Даже попытавшиеся сбежать штаны, полные грязи, поправила не только на себе, но и на ней. Потом каким-то образом она потеряла рубашку, что в такой грязи почти не замечалось. Со стороны – смесь гориллы с североморским дайвером. Бастард кикиморы с лешим. Вылезший из болота инопланетный хищник с милым личиком нимфетки.

– Уронившему честь, – договорил папринций, – не поможет повышенная комфортность или заниженная требовательность.

Я взял себя в руки. Крепко взял. Зубы стиснулись, ступни нервно застучали по полу.

Сдерживался, сдерживался… прорвало:

– Если денег нет… откуда про них знаете вы?

– Я много чего знаю, – значимо проговорил папринций.

За окном горделиво высилась победившая Глафира. Улыбка чеширского кота плавно таяла на грубо слепленной снежной бабе, где вместо снега использовалась некая противоположная по спектру субстанция. Нагнувшись, Глафира помогла подруге подняться без потерь для достоинства.

На стене прокричал дежурный страж. Въездные ворота влажно засипели, будто простуженные.

– Да уж, решили Нельсон с Кутузовым поговорить с глазу на глаз… – Дядя Люсик поднялся. – Беги к ученицам и прикинься шлангом. Я переоденусь. Мне полагается встречать по всей форме. Прибыл гонец от Варфоломеи. Возможно, по твою душу, иначе сначала он отправился бы в башню.

Папринций почти вытолкал меня за дверь, захлопнув перед носом. И это когда появилось столько вопросов!