Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой

Ученицы выстроились во дворе. Форма обычная, налегке: рубаха со штанами. Со вчерашнего дня боевая – только для дежурных и для занятий, где она требуется. Босые ноги разных размеров и подготовленности к непогоде постоянно переступали, ступни терлись друг о друга, а приподнимаемые к ягодицам пятки растирались руками. Пальцы ног захватывались в ладони и так грелись в ожидании учителя. Вскоре половина девочек напоминали балансирующих на одной ножке цапель в тростнике.

Название урока неизвестно, учителя пока нет, кто им окажется – неясно. Все наблюдали за работой четверых бойников, снимавших дерн на участке примерно четыре на четыре метра рядом с купальней. Дерн аккуратно складывали рядом. Лопаты были деревянными, только режущая кромка обита металлом. Экономно.

– Где Карина? – забеспокоилась моя соседка.

Не без причины. Тома озабоченно пожала плечами:

– Ушла ночью и не вернулась.

Мне стукнуло в мозг и срикошетило через рот:

– Ведь комендантский час!

– Что? – обернулось сразу несколько девочек.

– Ночные выходы запрещены.

Бесстрастно-улыбчивые лица разом помрачнели. Упала тишина, нарушаемая копкой и сопровождавшими ее междометьями бойников. Зарина закусила губу, жалобный взгляд пробежался по соученицам и остановился на мне, стоявшем плечом к плечу.

Захотелось погладить, приласкать, как котенка. Сказать что-то утешающее. И сказал бы, будь мы одни. Приобнял бы за плечи, притянул, прижал к груди…

Ага, еще бы вынес из огня и спас, когда тонула. Утешатель хренов. У нее горе, а у меня зуд в мозгах. Хорошо, что пока только в мозгах.

Маленький кулачок нашел внизу и с силой стиснул мою ладонь.

Я оторопел. На щеках вылепились сострадальческие ямочки, я машинально кивнул соседке: держись, мол. И сразу отвернулся вперед, куда смотрели все – на загадочные земляные работы.

Готовую выемку взрыхляли лопатами и копьями, выполнявшими роль ломов. Появились деревянные ведра. Собственно, других здесь не было. Каждый бойник набирал пару ведер в бассейне, проносил несколько метров, с плямкающим хлюпом содержимое выплескивалось на землю без травы, где через минуту образовалась черная жижа.

В дверях показался дядя Люсик.

– Урок борьбы в непростых условиях, – объявил он. – Соперницы проходят в центр арены и встают лицом друг к другу. Задача: вылезти на траву и не дать сделать это противнице.

– Дядя Люсик, где Карина? – не выдержала Зарина.

Папринций смотрел с другой стороны, поэтому кулачок с зажатой в ней моей ладонью не разжался.

– Карина нарушила приказ о ночном покое, – сообщил школьный распорядитель. – Она будет наказана. На первый раз несущественно по сравнению с тем, что будет, если она или кто-то другой повторит. Всем все ясно?

– У нее уважительная причина! – с надрывом воскликнула Зарина. – Она шла к невестору!

Ученицы с радостным изумлением переглянулись. В глазах мелькали варианты обсасывания полученной информации и всяческого выжимания из нее здравого смысла до потери привязки к реальности. Будет о чем посплетничать перед сном. Для учениц день начался отлично.

Методом дедукции я определил смысл слова «невестор». После всего предыдущего оно показалось нормальным.

– Приказ либо есть, либо его нет, уважительные причины в этой схеме отсутствуют. – Посчитав вопрос закрытым, папринций продолжил для всех: – Разбиться на пары.

Я вздрогнул. Буйная возня в грязи при тонкой холщовой одежонке…

Тома стояла с другой стороны меня, ее ладонь нашла мою и тоже сжала. Теперь обе моих руки были схвачены, одна – в благодарность за сочувствие, вторая – в тревоге за меня самого. Дрожь непростого решения пронеслась по телу Томы, я прочувствовал ее пальцами и прижатым плечом. С другой стороны еще сильнее сжался кулачок Зарины: она тоже поняла опасность и выказала решимость не сдавать меня. В меру возможности я поблагодарил обеих девушек ответным пожатием.

Тома уже открывала рот, чтобы настоять на необходимости бороться именно в паре со мной – не знаю, какие причины она придумала, да и придумала ли…

Заметив мою панику, дядя Люсик опередил:

– Поскольку Карины нет, одна из девочек остается без пары. – Изобразивший муки выбора взгляд пробежал по ученицам. – Чапа, пройди со мной, у меня есть к тебе вопросы.

Феодора перебила:

– А мне такое противопоказано! Пусть Чапа остается в паре, а Тома борется с Глафирой. Или Чапа с Глафирой, а Тома с Зариной – так силы будут примерно равны.

Договорив, она шагнула назад, покидая строй учениц и тем ставя точку в прениях. Папринций нахмурился:

– Меня можно попросить, даже дать мне совет, но нельзя указывать, что мне делать. Вы, молодая царевна, нарушили основополагающее правило школы – что учитель всегда прав. О ваших проблемах с кожей я наслышан, как и о том, что посторонним они не передаются, посему участвовать вы будете на общих условиях. А после занятий примете наказание вместе с Кариной. Ей определит царисса, вам же назначаю пять плетей и час мишени. Первое исполнит… Аглая.

Злорадная ухмылка блеснула в прищуре ночной королевы, ее мышцы расправились в предвкушении. Сгорбившаяся Феодора покорно вернулась в строй.