Зимовье зверей

Тебя носило по городам,
Тебя насиловала весна,
Рассвет свободы тебе не дал,
И вместо солнца взошла блесна.

Блеснула вешенкой на ветру,

Мелькнула пятнышком по среде,
Кольнула кольцами под кору,
И мы уже — никогда нигде не…

Темнело пиво. Самогон крепчал.

Тянулась речь на редкость благозвучно.
И небу было даже не до туч, но
Злопамятный уже штормил причал.

Я совмещал скольжение по кругу

С попыткой встать над миром вверх ногами.
Мы шли навстречу, но не шли друг другу, —
Мы выглядели рядом дураками.

Я первый, ты вторая,

Кто принял этот яд.
Любовь не выбирают,
Любимых не винят.

Без лишних снов, без выходок из тел,

Сосредоточив явь в открытой ране,
Захлёбываясь в собственной нирване,
Я прерывал теченье вечных тем.

Ты примеряла кольца и темницы,

Природу крыльев чувствуя плечами.
Мы рассекали воздуха границы,
Но контуров уже не различали.

Я первый, ты вторая,

Кто принял этот яд.
Судьбу не повторяют,
Забытым не звонят…

Темнело пиво. Самогон крепчал.

Назло врагам, на маленьком диване,
Захлёбываясь в собственной нирване,
Я постигал конечность всех начал.

Мы бились лбом в раскрашенные стены,

Отборный бисер разметав икрою.
Мы вышли в звук, мы выдохлись из темы, —
И разойдёмся братом и сестрою.

Я первый, ты вторая,

Кто принял этот яд.
Любовь не выбирают,
Любимых не винят.

1996

Судьба резидента

* * *

Родная! Ты помнишь своих героев?
Я здесь, я веду свой незримый бой.
Но рация снова вышла из строя,
И вся надежда — на новую связь с тобой.

Не верь никому — некрологи лживы!

Я не погиб и не сдался в плен!
Здесь мёртвый сезон, но мы всё еще живы —
На невидимом фронте — без перемен.

Родная, мой подвиг почти неизбежен,

Мой мозг под контролем, мой нерв напряжён,
А шифрограммы приходят всё реже,
И только — наложенным платежом.

* * *

Есть подозренья, родная, что ночью
Я вслух говорю на чужих языках.
Но кто я и с кем я — не помню точно:
Всё стерлось, даже линии на руках.

Я помню только тебя, родную,

И наших двух — или трёх? — детей.
Я так скучаю, когда вхолостую
Секс-бомбы падают мне в постель.

Родная, эти мужские игры

Отшибли мне память, хоть застрелись!
Боюсь, что не вспомню ни физика Игрек,
Ни русскую пианистку Икс!

* * *

Семнадцать лет — как одно мгновенье,
Когда пули-дуры стучат об висок.
На всякий случай я впал в забвенье
И ампулу с ядом зашил в носок.

Всё это ради тебя, родная!

Но я заявить собираюсь для ТАСС:
Я все позабыл, но я кое-что знаю!
Скажи это Юстасу — он передаст.

Родная, я все превозмочь сумею:

Приказано выжить — отвечено «Есть!»
Но военные тайны всё дешевеют,
И скоро мне нечего будет есть.

* * *