Зимовье зверей

Пока Пенелопа вязала носки,
Еженощно их вновь распуская,
На том берегу быстротечной реки
Одиссей повстречал Навсикаю.

Навсикая сказала ему: «Одиссей!

Возвращение — лишь полумера.
Оставайтесь со мной — быть вдвоём веселей.
Почитаем друг другу Гомера.»

И стекла со страниц типографская мзда,

Надорвав путеводные нити,
И магнитною стрелкой морская звезда
Задрожала в грудном лабиринте,

И рискнул Одиссей сделать медленный вдох

И, забывшись в прекрасной атаке,
Опроверг каноничность сюжетных ходов…
А тем временем там, на Итаке,

Пенелопа плела ариаднову нить,

Ахиллесовы дыры стараясь прикрыть,
Но, сизифов свой труд
Распуская к утру,
Понимала: ничто не поможет!
Не вернет Одиссея драконовый зуб,
Не убьет Одиссея горгоновый суп,
Не взойдет тот посев, если разве что Зевс
Обстоятельств пристрастную сеть
Не переложит!

Но и Зевс был не в силах распутать любовь —

Так уж мир был самим им устроен.
Только тот, кто своих уничтожит богов,
Может стать настоящим героем.

И, приняв этот тезис, как истинный дар,

Одиссей наплевал на иное, —
Лишь вдыхал семизвучный гортанный нектар
В колоннадах царя Алкиноя.

Даже в ставке Аида не знали, чем крыть,

В перископ увидав одиссееву прыть,
И Олимп с этих пор
Стал не больше, чем хор, —
Рабский хор на правах иноверца.
Одиссей промышлял по законам ветрил —
Он своими руками свой эпос творил
И, ломая покой,
Прометеев огонь
Насаждал глубоко-глубоко
В навсикаино сердце.

И всё, что было запретным с отсчета веков,

Проливалось в подлунном слиянье
И маячило целью для обиняков
В преднамеренном любодеянье.

Но судилища лопались, как пузыри,

И на дно уходили по-свойски, —
И тогда посылали земные цари
К Навсикае подземное войско!

Одиссей понимал, что вверху решено

Изрубить золотник в золотое руно,
Но средь лая охот
Каждый выдох и ход
Он выдерживал, будто экзамен;
И опять ускользал, оставаясь, с кем был,
Из циклоповых лап одноглазой судьбы,
Потому что решил:
Сколько б ни было лжи,
Не садиться по жизни в чужие
Прокрустовы сани…

Но однажды взорвется картонный Парнас,

И уйдут часовые халифы,
И сирены морей будут петь лишь для нас —
Лишь про нас, ибо мифы мы, мифы!

Жаль, счастливая будущность — только оскал

Прошлой дерзости на настоящем.
И погибнет в итоге — кто жадно искал,
Тот, кто выждал, — бездарно обрящет.

Эта истина пала, как камень, с небес —

И накрыла обоих. Но мудрый Гермес
Через брод облаков
Их увёл от богов
И от звёзд, разумеется, тоже.
И, присвоив им высший языческий сан,
Он, согласно подземным песочным весам,
Чтобы жар не зачах,
Их семейный очаг
Превращал по началу начал
В полюбовное ложе.

Так, пока Пенелопа вязала носки,

В аллегории снов не вникая,
На том берегу самой быстрой реки
Одиссей повстречал Навсикаю.
Навсегда.