Злоба

– Он сделал все, что мог, для тебя и для меня! – внезапно выпалила Кивэн. – Ты был бы мертв, если бы он повел себя по-другому!

– Тише, – сказал Мэррок, поднимая руку. Поморщившись, он сел на свое место и повернулся к ним обоим.

«Все равно защищает меня, хоть и считает, что я поступил неправильно», – подумал Корбан, с благодарностью глядя на сестру.

На них опустилось тяжелое молчание. Мэррок смотрел на брата с сестрой, Кивэн сердито глядела в ответ, а Корбан переводил взгляд с одного на другую.

– Я перед тобой в долгу, – произнес Мэррок; его ярко-голубые глаза впились в Корбана. – Ты спас мне жизнь.

Это было неожиданно. Тут же давление где-то между лопатками и основанием черепа как рукой сняло.

«Он меня не винит».

Но тут волна беспокойства захлестнула его с новой силой.

«Но кто еще знает?»

Корбан оторвал взгляд от воина и уставился на густую траву у своих ног. Он не знал, что делать, что говорить, а потому просто стоял и молчал.

– Как вы вообще там оказались? – спросил Мэррок. – У колодца?

Корбан пожал плечами, бросив взгляд на Кивэн. Брат и сестра спорили и об этом. Кивэн полагала, что они должны пойти прямо к Бренину и рассказать ему обо всем, в том числе о местонахождении потайной двери и подземных ходов под крепостью. Корбан думал иначе.

Он даже самому себе не мог объяснить, почему он так сильно хотел сохранить в тайне туннели. Мальчик знал только то, что об этом никому не стоит говорить, и поклялся: если Кивэн кому-либо проболтается, он заклеймит ее клятвопреступницей.

– Случайность, – пробормотал он.

Мэррок выдохнул и откинулся назад, переводя взгляд с Корбана на его сестру и обратно.

– Случайность? Что ж, Элион, должно быть, припас для меня какое-то важное задание, раз привел вас ко мне в тот самый миг.

Корбан снова пожал плечами. Сделал глубокий вдох.

«Лучше узнать сейчас, так или иначе».

– Ты кому-нибудь говорил? О нашей причастности?

– Да, парень. Говорил.

Корбан попытался сглотнуть, но во рту было слишком сухо. Вдруг горло словно пережало, стало трудно дышать.

«Что ж, будь что будет», – подумал он, пытаясь следовать совету Гара – дышать через нос, медленно и глубоко.

– Но об этом знают только король и мой дядя, – продолжил Мэррок. – По правде говоря, Бренин заставил нас поклясться, что о вашем участии никто больше не услышит.

На сад опустилась тишина, нарушаемая лишь легкими шорохами и ветром, что вздыхал меж ветками яблонь.

Корбан почувствовал волну облегчения.

– Вы смельчаки, каких еще поискать, – похвалил воин. – Вы оба. Гораздо смелее многих воинов, что я видел. Будь на то моя воля, ваши имена торжественно объявили бы с самых высоких башен, но у Бренина на этот счет другое мнение. Он уверен: если люди узнают о вашем участии, они могут неправильно это воспринять. Бренин не хочет, чтобы вы в ответ на свою храбрость получили презрение, а то еще и что похуже. Итак. – Он улыбнулся, отчего его шрам перекосился. – Давайте это останется нашей тайной. Вы-то кому-нибудь рассказывали о том, что произошло?

– Нет, – хором ответили Корбан и Кивэн.

– Вот и ладно. Пусть так оно и останется.

– Ты сбежал? – спросила Кивэн.

– Сбежал? Нет, дорогая моя. Как бы неприятно мне ни было это говорить, Брейт сдержал свое слово. Он отпустил меня на рассвете, как и обещал. – Мэррок поднял руку и провел ею по волосам. – Видели шрам Брейта? Что шел вот отсюда сюда. – Он приложил палец сбоку от левого глаза и медленно провел им до челюсти.

– Видели, – кивнул Корбан.

– Подарил ему этот шрам мой отец, Рагор. Так он мне сказал. Брейт много говорил о моем отце. – Мэррок замолчал, прикрыв глаза. – Они сражались в Темнолесье. Он сказал, что до моего отца ни один человек не касался его мечом. Брейт его и убил – в тот самый день в Темнолесье…

На мгновение лицо Мэррока исказило выражение полного отчаяния, но оно пропало так же быстро, как и появилось. Он выдохнул и снова улыбнулся.

– Где ты научилась так ловко метать ножи? – спросил воин.

– От мамы, – застенчиво улыбнулась Кивэн в ответ. – Она учила меня вон там. – Девочка указала на ствол старого дерева, что стоял возле розовых кустов. Он был весь покрыт засечками в местах, куда втыкались ножи. – Немногие знают, что я так умею. Большинству мужчин, похоже, не нравится, когда девушка умеет метать ножи. Мама говорит, им от этого не по себе.

Мэррок фыркнул.

– Ну, я-то, положим, рад, что ты набила руку в этом деле.

Кивэн улыбнулась.

Шумно выдохнув, к ногам Корбана плюхнулась Гроза – и подняла заднюю лапу, чтобы почесать за ухом.

– Как дела у твоего волчня? – спросил Мэррок, глядя на Грозу.

– По-моему, хорошо, – ответил Корбан. – Мы воспитываем ее так же, как отец учил Буддая.

– И как оно?

– До сих пор ни одного цыпленка не придушила, – ухмыльнулся Корбан. – Помнишь ведь тот день, день охоты, когда я стоял перед Алоной? Ты в тот раз за меня заступился. Если бы ты тогда сказал иначе, то она вряд ли была бы сейчас с нами. – Он провел рукой по густеющей шерсти щенка. – Почему ты это сделал?