Злоба

– Уверен, что ты бы этого хотел. А вот я – не очень. – Он наклонился и потер колено. – Нога все еще болит. А в дождь так вообще свербит. И все из-за тебя.

– Это же не из-за меня на тебя грохнулась твоя лошадь, – парировал Корбан.

– А я помню, что дело было по-другому.

Корбан поднял руку.

– Этот спор – ни о чем. Королевский суд высказал решение по поводу моего волчня, так что, согласен ты с ним или нет, тут уже ничего не поделаешь. Думаю, будет лучше для всех, если мы просто оставим прошлое в прошлом.

Хельфах презрительно фыркнул.

– Лучше для всех. Лучше для тебя, ты хотел сказать, – бросил охотник со злостью.

Корбан глубоко вздохнул, пытаясь справиться с душевными порывами. Сложил руки и сжал пальцы, чтобы не дрожали.

– Посмотрите на него, – продолжил Хельфах, скривив рот в усмешке. – Да он же боится! За его спиной нет ни Тулла, ни того чужеземца. Мой сын рассказал мне о том, какой ты трус. – Он злобно посмотрел на Корбана. – Это что, не так, юнец?

– Он думает, что все его защитники при нем, – добавил Рэйф. – Его сестра здесь. Она уже достаточно наловчилась драться за него.

– Заткнись! – выпалила Кивэн.

Рэйф смерил ее насмешливым взглядом.

– Тише, Кив, – сказал Корбан. Он пропустил слова Рэйфа мимо ушей и почувствовал, как его внутренний страх начал сменяться чем-то более холодным. Мальчик посмотрел на Хельфаха. – Одного из моих защитников вы не упомянули. Моего отца. – Он встретился взглядом с охотником. – К чему бы это?

Хельфах моргнул и отвел глаза, очевидно вспомнив тот день, когда он подрался с Танноном у дома Эвниса и тот избил его до потери сознания.

Пес охотника, приземистый и широкогрудый, зарычал, чувствуя перемену в настроении хозяина.

Гроза оскалилась, из ее груди донесся раскатистый рык. Корбан положил руку ей на шею, ощутил, как встал дыбом ее загривок. Он цокнул языком – и рык тут же прекратился.

В памяти резко и ясно, будто колокол, прозвенели слова Алоны: «Если хотя бы один из моих подданных пострадает от этого создания, оно будет уничтожено».

Он судорожно сглотнул, и его снова охватил страх.

– Кив, – сказал он, – уведи Грозу.

– Что? Нет. Зачем?

– Просто возьми и уведи. Пожалуйста.

Она озадаченно глянула на него, затем кивнула и ушла, подзывая Грозу. Волчениха осталась рядом с Корбаном, все ее тело напряглось.

– Иди, – велел Корбан, щелкнув пальцами и указывая на сестру. Гроза неохотно повернулась и пошла за Кивэн.

– Зачем ты это сделал? – хмуро спросил Вонн. Корбан промолчал, наблюдая за тем, как сестра и Гроза идут к дубу, где все еще стояла мать жеребенка.

– Отвечай на вопрос, юнец, – проворчал Хельфах.

Настроение Корбана тут же изменилось. Молниеносно, внезапно. Он повернулся к ним лицом.

– Вы говорите, что я веду себя по-другому, когда моих защитников нет рядом. Ну, а что же вы? Вы тоже ведете себя по-другому. Да, вы более смелые, наглые. Скажите мне, охотники, с чего это вдруг? Вы трое больно храбрые. Вели бы вы себя так же, если бы здесь был мой отец? Или Тулл? Ответьте. – Он фыркнул. – И вы еще называете меня трусом.

– Я приехал всего лишь затем, чтобы сказать тебе, что мы с тобой сведем счеты, когда ты будешь старше, – сердито произнес Вонн, но в его глазах можно было заметить и другое чувство. Стыд? Хельфах, однако, побагровел и выпучил глаза, а у него на шее запульсировала жилка.

– Да как ты смеешь? – прорычал он. – Нам, может быть, и запрещено тебя трогать, но что я могу поделать с разъяренной собакой? Брайен!

Пес оскалился и зарычал.

– Хельфах, что ты… – начал Вонн, но было уже слишком поздно. Пес бросился на добычу. Корбан издал приглушенный крик и развернулся, пытаясь убежать, но Брайен кинулся ему на спину, щелкая челюстями. Корбан упал ничком, уткнулся лицом в землю, а гончий вцепился в плащ.

– Нет! – услышал Корбан голос. Кто это кричал, Вонн? Пес запутался в его накидке, разрывал ее когтями. Где-то вдали выкрикивала его имя Кивэн. Перекатившись в траве, он вскочил на ноги и мельком заметил, что сестра бежит к нему, а перед ней несется Гроза, но тут на него обрушился пес и повалил его на спину. Корбан боролся с ним, ухватился пальцами за жилы на собачьей шее, но тот легко сбросил его руку и вонзил в нее зубы. Корбан закричал, вырвал ладонь из пасти у пса и почувствовал, как потекли по его лицу капли крови. Собака рванулась к его горлу, широко раскрыв пасть, челюсти сомкнулись в волоске от кожи мальчика, его лицо обдавало горячим зловонным дыханием, а огромные лапы прижимали к земле.

Над полем, заглушая бешеное рычание пса, раскатисто пронесся звук грома. Он услышал ржание, почувствовал резкий сокрушительный удар, услышал болезненное скуление пса, и вдруг вес, придавливавший его к земле, исчез.