Злоба

– Люди видят то, что хотят видеть, – провозгласил Корбан, чувствуя себя чуть ли не мудрецом.

Брина резко воззрилась на него.

– А от кого это ты услышал такую жемчужину мудрости? От Геба?

– Да, – неохотно признался Корбан. Брина лишь фыркнула, отвернулась и стала смотреть вперед.

Они возвращались домой в Дун-Каррег – Бадан теперь уже лежал в трех дневных переходах. С самого дня середины зимы с севера не переставая дул холодный ветер, сковывая морозом землю, а вокруг них в снегу сверкали кристаллики льда. Стояла такая стужа, что у Корбана огнем горели уши.

Мальчик все еще пребывал в благоговении от всего, что видел в Бадане. От поединка между Туллом и Моркантом у него так захватило дух, что он почувствовал одновременно дурноту и ликование, а затем наступил день середины зимы.

Он жалел, что не увидел всего события: по рассказам Кивэн выходило, что это было нечто удивительное – к тому же было неловко оттого, что он упал в обморок. Было очень неприятно думать, что об этом происшествии может каким-то образом пронюхать Рэйф. Но в каком-то смысле он чувствовал себя по-новому, будто стал сильнее. В памяти то и дело вспыхивали некие странные проблески, словно с ним произошло что-то значительное, сколь бы маловероятным это ни казалось.

Он не знал, что произошло между королем Бренином и другими правителями – хотя Рин уехала вскоре после того, как солнце вернулось в обычное состояние. И вот уже настало утро следующего дня, они отправились в Дун-Каррег, а таинственная пара, которая попросила у короля Бренина убежища, выехала вместе с ними.

Возвращение в Дун-Каррег прошло без накладок, и не успели они с Кивэн еще даже толком войти на кухню, как навстречу им, обдав запахом дома, выбежала Гвенит и стиснула детей в объятиях. Она обнимала их долго и крепко, подошел Таннон – и тоже обнял их всех втроем, затем она велела рассказать о поездке во всех подробностях.

– Добро пожаловать домой, – сказала мама, когда они наконец закончили. – Надеюсь, больше пока не будет никаких путешествий. – И она снова обняла их обоих.

* * *

Под ногами хрустела заледенелая трава: Корбан шел следом за Галионом к краю учебной площадки.

– Работа щитом, Корбан, это не только оборона, – указал Галион на двух мужчин, сошедшихся в поединке на каменном пятачке. – Понаблюдай-ка за ними некоторое время, и ты научишься большему, чем я могу научить тебя словами.

На площадке стоял Коналл – темные волосы стянуты в узел у шеи, на лице улыбка, в руках щит и деревянный меч наготове. Его противником был Мэррок – рядом с Коналлом он казался выше, стройнее, а на его бледном лице ярко выделялся красно-фиолетовый шрам. Охотник также держал щит и помахивал учебным мечом. Они кивнули друг другу, и Коналл немедленно бросился вперед, а Мэррок поспешно отступил.

– Видишь, – тихо сказал Галион, – как мой брат пользуется щитом? Не только чтобы заблокировать клинок Мэррока. Он стремится вывести его из равновесия, чтобы прорвать его оборону.

Корбан кивнул. Между тем Коналл принял щитом удар сверху, отбил меч вверх и назади толкнул умбон щита Мэрроку в лицо. Охотник отпрыгнул назад и своим собственным щитом огрел Коналла по боку, а воин метнулся вперед и сбил противника с ног.

Галион одобрительно хмыкнул.

– Щит – тоже своего рода оружие. У боевого щита будет железная оковка, железный умбон. Порази им врага, и на этом можно с ним и покончить. Впрочем, работа щитом сужает выбор мечей. Некоторые предпочитают более длинный и тяжелый клинок, которым нужно орудовать двумя руками. Это придаст твоему удару больший охват и вес. Чтобы работать щитом, нужен клинок полегче, если только воин не здоров как вол – вот как твой папа или Тулл. Такие, как они, находятся в двойном выигрыше. – Галион оглядел Корбана с ног до головы и похлопал его по плечу. – Твой труд в кузнице у Таннона сослужит тебе добрую службу – укрепит руки и плечи. Думаю, ты не вырастешь настолько большим, как твой папа, но будешь сильнее многих.

Галион замолк. Обычно он не был склонен к долгим разговорам, если только речь не шла об искусстве боя на мечах.

– Почему вы не пришли на тот пир в Бадане? – спросил Корбан, вспомнив, что братьев не было на празднике и поединке.

– Что? Так это когда было-то!

– Так что же? – пожал плечами Корбан. – Там были все, и вы пропустили поединок. Я хотел с тобой о нем поговорить.

– У меня были на это свои причины, – процедил Галион сквозь зубы. – Теперь обрати-ка внимание. Он вновь обернулся к площадке, на которой Мэррок состязался с его братом.

Мужчины теперь обменивались ударами, широкими захлестами и быстрыми выпадами, раз за разом отражая уколы соперника и нанося свои собственные.

– Мэррок – подходящий противник для моего брата, – сказал Галион. – Он стратег, а мой брат – всесокрушающая стихия. Если бы он не был так хорош в бою, его давным-давно погубила бы собственная ярость. Есть и такие люди, Корбан, это по глазам видно. И это тоже может стать оружием. Когда люди гневаются, они допускают ошибки.