Злоба

Верадис доложил ему о просьбе короля Аквилуса, и Мандрос вышел к нему почти сразу в сопровождении двух воинов. Он все еще выглядел таким же бледным и потрясенным, как и тогда на крепостной стене, даже после того, как солнце вернулось к обычному состоянию.

«Теперь-то он не столь язвителен», – подумал Верадис.

Верадис молча пошел обратно к башне, показывая дорогу в покои Аквилуса и минуя Оркуса, его личного стража.

– Ваше оружие, – сказал Верадис Мандросу. Он никоим образом не собирался позволить этому человеку подступиться к Аквилусу или Натаиру с мечом на бедре. Где-то в глубине души он все еще был убежден, что Мандрос каким-то образом стоял за падением Натаира тогда на стене.

Король нахмурился, но отстегнул меч и отдал его Верадису.

Натаир открыл дверь на стук юноши.

– Подожди меня, – сказал принц, когда Мандрос входил в покой, а затем дверь закрылась. Верадис остался в коридоре с двумя телохранителями Мандроса.

Он прислонился к стене, обитой гобеленом. Ну и денек выдался, сказать по правде! Он вспомнил лицо Натаира во время размолвки с Аквилусом. Принц был внутренне опустошен, кажется, даже чуть не разрыдался. По крайней мере, Аквилус вел себя не как собственный отец Верадиса. Ламар, скорее всего, отвесил бы ему затрещину за такое проявление чувств, неподобающее для мужчины. Верадис ощутил прилив сочувствия к принцу – им столь явно двигала жажда отцовского признания, одобрения. Уж он-то знал, каково это, давным-давно укрыл душу от этой боли за неприступными стенами, но боль эта так никуда и не ушла, все саднила, как шип, впившийся в плоть. Он сжал виски. С тех пор все так усложнилось!

Дверь в покои короля открылась, сквозь нее протиснулся Мандрос, все еще бледный, какой-то совсем изможденный на вид. Дрожащими руками забрал у Верадиса свой меч и пояс. Быстро закрыл за собой дверь и поспешил по коридору, а двое его дружинников поспешили следом, чтобы угнаться за повелителем.

Когда они исчезли в глубинах лестничного пролета, Оркус посмотрел на Верадиса и помрачнел. Страж был прав – что-то неладно.

Верадис подошел к двери покоя, напряженно прислушался. Ни одного слова – только тишина, затем кто-то кашлянул. На юношу нахлынул ужас, и он плечом распахнул дверь.

Натаир лежал привалившись к толстой ножке стола, опираясь на локоть, а всю его поясницу заливала кровь, стекающая на пол.

– Ве… Верадис, – заикаясь проговорил принц.

– Оркус! – крикнул Верадис, бросился к Натаиру и пал на колени. Из бока у принца, чуть ниже ребер, торчала рукоять ножа. Натаир вяло дергал за нее, веки его трепетали, лицо было бледным как смерть.

– Лежи спокойно, – велел Верадис.

В комнату ворвался Оркус, на мгновение застыл.

– Что с королем? – спросил он.

Верадис озадаченно глазел на него.

– Где Аквилус? – воскликнул Оркус.

– Там… – выдохнул Натаир, махнув рукой.

В тени под открытым окном лежала скорченная фигура.

– Нет, – прошептал Верадис.

На него глядели пустые безжизненные глаза.

Глава 49. Корбан

– Что ты имела в виду? – спросил Корбан.

– Когда? Ты о чем? – спросила Брина, закатывая глаза.

– На пиру, когда ты сказала: «Круги в кругах». Об обручении Утана и Кайлы.

Брина обожгла его взглядом.

– А слух у тебя такой же отточенный, как и умение засыпа́ть вопросами.

– Спасибо, – улыбнулся Корбан.

– А я и не пыталась тебя похвалить. Я имела в виду, – начала она медленно, тщательно подбирая слова, – что все не так просто, как кажется.

– Что это…

– Тьфу ты, – озлилась Брина, подняв палец. – Я и собиралась объяснить, но если каждый раз, когда я буду переводить дух, ты и дальше станешь перебивать меня очередным вопросом, то разговор придется закончить.

Корбан усилием воли сжал губы.

– В частности, я имела в виду, – продолжала она, – что Гетин налаживает собственные связи с Нарвонским королевством. Утан приходится наследником королю Оуайну – так что он однажды взойдет на нарвонский престол, если только его до этого никто не убьет, а Кайла станет его королевой. Это, по всей видимости, не слишком-то радует Бренина. Братья Гетин и Эвнис весьма честолюбивы. Они стремятся возвыситься сами и возвысить свой род в королевстве, да и за его пределами, как мне представляется. Эвнис уже много лет пытается различными хитростями добиться, чтобы Вонн был обручен с принцессой Эданой.

Корбан хмыкнул. По какой-то причине ему совсем не понравилась эта мысль.

Брина подняла бровь:

– Только представь: сын Эвниса женился на королеве, а дочь Гетина вышла замуж за короля. Не слишком ли это высокий прыжок для их рода – усесться сразу на два престола, а?

Корбан задумчиво кивнул.

– Людишки – такие своекорыстные созданьица, – вздохнула Брина. – Вечно стремятся занять более выгодное положение, пролезть хоть на пядь, да повыше.

– Не все же люди такие, – возразил Корбан, чувствуя что-то вроде обиды.

– Нет? Что ж, может, ты и прав. Но оглянись по сторонам, Корбан. Как только ты уяснишь для себя, как мерзко людская жадность выглядит да как гнусно она пахнет, ты непрестанно будешь замечать, что такое поведение встречается сплошь и рядом. Удручающая картина, если подумать.