Злобный критик

В 1929 году Максим Горький, прочитавший роман о Грибоедове "Смерть Вазир-Мухтара", писал его автору, Юрию Тынянову: "Грибоедов замечателен, хотя я и не ожидал встретить его таким. Но Вы показали его так убедительно, что, должно быть, он таков и был. А если и не был - теперь б у д е т (разрядка наша - Р. А.)".

Обратим внимание на последнюю фразу. Автор романа "Мать" и будущий Главный Писатель Страны Советов, упомянув о власти писательской фантазии над реальностью, невольно проговорился и выдал сокровенную тайну большевиков: те не хуже своих оппонентов знали, что исторический материализм - фикция, что сознание первично, что надстройке по плечу пересоздать базис и что весь изменчивый мир может прогнуться под удачные словесные конструкции.

Поэт Николай Гумилев был, разумеется, расстрелян не из-за участия в мифическом заговоре, а из-за стихотворения "Слово", где простодушно описал механизм секретного оружия коллег-творцов.

Позволим себе небольшое отступление в область отечественной истории. В СССР фантасты долгие годы никакой власти не имели, будучи обезоружены ложной альтернативой: им предстояло делать выбор между зеленым и квадратным - то есть между грезами "ближнего прицела" и "человековедением". Кремлевские идеологи, опасаясь всемогущества пишущей братии, долгие годы поддерживали "жюльверновское" направление (выродившееся у нас в "казанцевское"), разменивая фантазии на мелкие инженерные придумки вроде подземных чудо-телевизоров или самонадевающихся ботинок. Поощряли тех, кто тиражировал безобидные глупости, и пригибали всякого, попытавшегося использовать фантастическую власть над материальным миром.

История отечественной фантастики являет собой подлинный мартиролог. Ефремова пригнули, обузили и уже мертвого добили одноименной "школой", состоящей из халтурщиков. Снегова большую часть жизни продержали в лагере. Григорьева подло споили. Альтова выдавили в патентоведение. Парнова соблазнили совписовской синекурой. Булычева искусно рассорили с критиками и читателями. Стругацких печатали в год по чайной ложке - несть числа примерам.

Конечно, некоторые зашифрованные откровения советским писателям все-таки удавалось протащить в печать, перехитрив цензуру. Наиболее известна вторая глава третьей части повести Стругацких "Понедельник начинается в субботу". Путешествие Александра Привалова на машине времени Луи Седлового было вовсе не развернутой пародией на произведения коллег (стоило ли тратить десяток страниц только на веселую раздачу легких оплеух?), но попыткой обозначить реальные возможности Homo Fantasticus. Магом был не только писатель-талант, но и жалкий ремесленник, живописатель Рефрижираторов и Пантеонов - другое дело, что будущее, им сооруженное, имело отчетливый привкус картона и быстро дематериализовалось. Но что случилось бы с миром, если бы фантасты принялись не мелкими набегами, но целенаправленно его изменять?

Примечательно, что наиболее заметные фантастические книги последних двух лет (будь то "Vita Nostra" Дяченко, "Черновик" с "Чистовиком" Лукьяненко, "Хомячки в Эгладоре" Галиной, "Библиотекарь" Елизарова и др.) впрямую касаются именно этой темы - власти Слова, способного перекроить действительность вместе со всеми ее железобетонными производительными силами и производственными отношениями, ценами на углеводороды и спорами хозяйствующих субъектов. Наши авторы лишь в самые последние годы оценили en masse свое могущество и всерьез взялись за освоение этой темы, дабы претворить свои причудливые фантазии в жизнь.

Почему у нас джинн вырвался из бутылки только сейчас? Случайно ли? Не становятся ли фантасты пешками в чужих шахматных партиях? С какой целью, например, Первый канал взялся поощрять "вампирологию" того же Лукьяненко - да с таким напором, что, казалось, кровососы вот-вот материализуются и отправятся бродить по улицам Москвы? Как известно, конспирология является богатым поприщем политологов и шизофреников, но в каждой куче конспирологического мусора таится один процент истины - зря, что ли, Уилл Смит с Томми Ли Джонсом отлавливали пришельцев, руководствуясь публикациями в "Экспресс-газете", "Голосе Вселенной" и "СПИД-инфо"?

На Западе, кстати, о власти слова и образа над реальностью догадались давно. Гамильтоновский "Невероятный мир" был написан еще черт-те когда, а уж Голливуд, допустим, впервые занялся активным переустройством американской жизни еще во времена "Великой Депрессии", залечивая раны, нанесенные экономическим кризисом. Западный фантаст, не связанный догмами истмата, заранее знал, что облечен властью над миром и обязан вести себя осторожно.