Злой город

А княгиня Евпраксия[11]
Ничего не говорит.
У неё глаза сухие.
У неё спокойный вид.

На морозе рдеть должна бы,
А она, как плат, бледна.
Ровно каменная баба[12],
Нынче сделалась она.

Что ж, слезами не поможешь
Никому и ничему,
Лишь напрасно растревожишь
Душу князю своему.

Всё как будто перед казнью —
Некогда опомниться:
Вот сейчас подъедет к князю
Преданный Апоница,
Вскочит князь в седло — и сразу
Поезд княжий тронется.

* * *

Знобко матушке-княгине,
Хоть натоплено в дому.
Сердце в страхе, словно в тине,
И не выбраться ему.

Всё она перед иконой,
Целый день не пьёт, не ест.
То земные бьёт поклоны,
То целует медный крест.

То на башню теремную
С князем маленьким взойдёт.
Смотрит, смотрит в даль пустую,
Пока солнце не зайдёт.

Ночь настанет — не приляжет,
Боязливо ждёт зарю. —
Ох, не ездил бы ты, княже,
К нечестивому царю!

Если ты в орде у хана
Сложишь голову свою,
От тебя я не отстану —
Я сама себя убью!

Наклоняется над зыбкой —
В зыбке, в белой пелене,
Сын отцовскою улыбкой
Улыбается во сне.

Вспоминает Евпраксия,
Как, совсем ещё юна,
Покидая Византию,
Горько плакала она.

Не хотелось ей, царевне,
Из Царьграда да в Рязань.
Ей казалось: там деревня,
А живёт там пьянь да рвань.

Только после оказалось:
Грусть была напрасною.
И Рязань ей показалась
Сказкою прекрасною.

Как до града доскакали,
Охала да ахала.
Всюду храмы засверкали,
Как головки сахара.

А Рязань-то вся резная,
Леденцово-пряничная,
Золотая, расписная,
Солнечная, праздничная.

Людно, весело в Рязани,
И народ собой хорош —
С васильковыми глазами,
С волосами, точно рожь.

А у князя молодого
Красота, и ум, и стать!
А уж храброго такого
В целом свете не сыскать!

* * *