Злые пьесы

Агнес (Возвращается с тарелкой, на ней кусок яблочного штруделя.): И какие же у тебя отметки за год?

Томас: Да какие-какие… Перевели — и все дела. Слушай, дед-то у нас совсем того… съехал. Траурные объявления собирает…

Агнес: Томас, как ты смеешь в таком тоне говорить о своем дедушке?!

Йозеф: Ага, вот оно! Ну, что я тебе говорил?! Лакомбу было шестьдесят три!…

Агнес: Хочешь чаю или кофе, Томас?

Томас: Нет, спасибо.

Йозеф: Смотри, Агнес.

Агнес: Да ладно уж, ты всегда прав…

Йозеф (Хватая Агнес за руку и с силой притягивая к себе.): Нет уж, будь любезна взглянуть. Вот сюда. Чтобы потом не говорить, что ты просто так мне уступила, а на самом деле всё было по-твоему…

Агнес: Ты ужасно груб, Йозеф! (Вырывается от него.) Так я принесу тебе чаю, Томас…

Томас: Бабуль, да не хочу я чаю, спасибо…

Агнес, игнорируя его слова, удаляется на кухню.

Йозеф: Вот она всегда так. Смотри сюда. Пропечатано тут «на шестьдесят третьем году жизни» или не пропечатано?

Томас: Лакомб… Он что, француз?

Йозеф: Предки были из Франции… А она будет мне говорить, что ему шестидесяти не было!

Томас: Сколько же вас всего было в классе?

Йозеф: Двадцать один.

Томас: И только трое осталось?

Йозеф: Ну да. Мирца, Тишендорфер и я.

Томас: Как подумаю, что и я лет через шестьдесят вот так же буду сидеть и траурные объявления раскладывать…

Йозеф: Ну нет, шестьдесят лет ждать не придется. А уж если война случится — и подавно. Да и без всякой войны многих тоже, знаешь, шибает будь здоров. Один в горы полезет и гигнется. Другого жена отравит. Еще кто-нибудь на машине в аварию угодит, это уж всенепременно. С людьми всякое случается.

Томас: Ну, не знаю… У меня бы от этого точно облом начался. Это ж все время будешь думать, что теперь ты на очереди…

Йозеф: Э-э нет, это как спорт. Ты просто должен знать, что ты сильнее, что по части выживания ты их всех за пояс заткнешь. Министра, генерального директора… тот знаменитым киноактером стал, этот известным пианистом… у нас был очень одаренный класс…

Томас: Киноактером?

Йозеф (Показывая на фотографию.): Ну да, Вальтер Бауме…

Томас: Ах да, кажется, я его где-то видел…

Йозеф: Известный, знаменитый… Слава, успех — какое это все имеет значение, когда ты уже того… Все, баста. А вот я, единственный из всего класса, который ничего, кроме жалкого звания магистра, не достиг, который никем, кроме мелкой канцелярской крысы, не стал, — я все еще жив. Но если ты, мой мальчик, пораскинешь мозгами, что в этой жизни самое главное, то поймешь, что лучший-то из них получаюсь я… Вот Вагнер, Фрицик, ядерным физиком он стал, ха-ха… Этот вообще считал, что он всех нас переплюнет. Даже поспорил со мной, что меня переживет, ну и что? Едва-едва до семидесяти двух дотянул.

Томас: Поспорил? И на что же вы поспорили?

Йозеф: Каждый записал в свое завещание, что отказывает другому свои карманные часы… Я хоть со всеми готов был пари заключить, но знаешь, большинство людей на этот счет очень суеверны… У Вагнера, Фрицика, у того хоть юмора хватило…

Возвращается Агнес с чайным сервизом и начинает разливать чай.

Агнес: Это правда, Томас, что ты надумал покупать себе мопед?

Томас: Хотеть-то я хочу, да отец денег ни за что не даст.

Агнес: Так вот, учти, я тоже категорически против! Носитесь на этих мопедах, как угорелые, того и гляди, что-нибудь случится. Хочешь еще штруделя?

Томас: Нет, спасибо. Да что там может случиться, бабуль?

Агнес (Подкладывая ему еще кусок штруделя.): Это каждый думает, что уж с ним-то ничего не случится.

Томас (Отодвигая штрудель.): К тому же я всегда буду в защитном шлеме.

Агнес: Подожди, я же про печенье совсем забыла. (Уходит на кухню.)

Томас: У всех моих друзей уже есть мопеды. А я, выходит, теперь с ними никуда…

Йозеф (Листая альбом.): У Мирцы, судя по всему, делишки не ахти. В прошлом году операция была. Сказали, что язва двенадцатиперстной кишки… А про Тишендорфера я вообще давным-давно ничего не слышал… даже не помню, с каких пор. Он вроде где-то за городом, под Волькерсдорфом, живет…

Томас: Так может, он уже и не живет вовсе?

Йозеф: Ну уж нет, быть такого не может. Мне на каждого траурное извещение присылали… На каждого.

Томас: Могло ведь и не дойти.

Йозеф: Почта… Они там на почте совсем разболтались…

Томас: Был бы у меня мопед, я бы мигом в этот Волькерсдорф смотался, разузнал бы, что к чему.

Йозеф: Разузнал бы, говоришь?

Томас: Конечно.

Йозеф: Я ведь с ним никогда особенно не дружил.

Томас: Тем более! С какой стати они будут тебе траурное извещение посылать?!