Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Оба определения верны, за исключением того факта, что первое из них выделяет только те элементы, которые благоприятны для экономического развития, а второе — только те, что ему мешают. На самом деле формирование одностороннего взгляда на конфуцианство необязательно даже должно быть связано с избирательным включением элементов. Одну и ту же составляющую культуры можно интерпретировать как положительную или отрицательную. Все зависит от требуемого результата. Лучший пример — лояльность. Как я уже говорил, некоторые считают, что акцент на преданности сделал японскую разновидность конфуцианства более пригодной для экономического развития. Другие уверены, что упор на лояльности — это недостаток, поскольку приводит к ограничению творческого мышления, а следовательно, и меньшим инновациям.

Однако расщепление личности, как у главного героя повести Роберта Луиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда», характерно не только для конфуцианства. То же упражнение можно проделать с любой другой системой культурных верований. Возьмем, к примеру, ислам.

Сейчас мусульманская культура, как считается многими, сдерживает экономическое развитие. Ее нетерпимость к разнообразию мешает предпринимательству и творческому духу. Ее концентрация на загробной жизни заставляет последователей меньше интересоваться земной жизнью, например накоплением богатств и ростом производительности^{325}. Ограничение деятельности женщин приводит не только к напрасной трате талантов половины населения, но и снижает предполагаемое качество будущей рабочей силы: плохо образованные матери дают детям плохое питание и не в силах помочь им в обучении, тем самым ограничивая их достижения в школе. «Милитаристские» тенденции (воплощенные в идее джихада, то есть священной войны против неверных) прославляют занятия войной, а не торговлей. В общем, идеальный мистер Хайд.

Вместе с тем можно сказать, что, в отличие от многих других культур, в исламской нетфиксированной социальной иерархии (потому многие индуисты из низших каст в Южной Азии обратились в ислам). Таким образом, люди, которые работают много и хорошо, могут быть воз­награждены. Более того, в отличие от конфуцианства, в исламе и в помине нет пренебрежения к промышленной и торговой деятельности. Сам пророк Мухаммед был торговцем. Будучи религией купцов, ислам обладает развитым чувством контрактов: брачные договоры подписываются даже на свадебных церемониях. Это способствует верховенству права и закона^{326} — в исламских странах специально подготовленные судьи появились на несколько веков раньше, чем в христианском мире. В исламе поощряется рациональное мышление и образование. Известна фраза Пророка: «Чернила ученого более священны, чем кровь мученика». Это одна из причин того, почему арабский мир в свое время опережал все остальные страны в математике, естественных науках и медицине. Более того, несмотря на наличие разных интерпретаций Корана, нет никакого сомнения в том, что на практике большинство ранних мусульманских обществ были гораздо более толерантными, чем христианские: например, именно поэтому многие евреи после Реконкисты в Испании в 1492 году бежали в Османскую империю.

Это доктор Джекил мусульманской культуры, которая поощряет социальную мобильность и предпринимательство, уважает коммерцию и контракты, подчеркивает важность национального мышления, толерантна к разнообразию, а следовательно, и к творческому духу.

Наше упражнение в духе доктора Джекила и мистера Хайда показывает, что не существует культуры, которая была бы однозначно хороша или плоха для экономического развития. Все зависит от того, что люди делают с «сырьем», поэтому могут доминировать или положительные, или отрицательные черты. Два общества в разное время или в разных географических условиях, работающие с одним и тем же сырьевым материалом (ислам, конфуцианство или христианство), могут выдать (и выдают) совершенно разные модели поведения.