Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

Культурные объяснения экономического развития, не учитывающие этого факта, обычно являются не более чем выводами постфактум и, что называется, «крепки задним умом». Так, на рассвете капитализма, когда в большинстве экономически успешных стран преобладала протестантская разновидность христианства, многие указывали на то, что протестантизм уникальным образом подходит для экономического развития. Когда стали быстро развиваться католические Франция, Италия, Австрия и южная Германия, особенно после Второй мировой войны, универсальной культурой стали считать не протестантизм, а христианство в целом. Пока Япония не разбогатела, преобладал взгляд, согласно которому Восточная Азия плохо развивается из-за конфуцианства. Когда страна преуспела, этот тезис пересмотрели и стали утверждать, что быстрое развитие осуществляется из-за уникальной формы конфуцианства, поощряющей сотрудничество, а не индивидуальное обучение у наставника, якобы выходящее на перед­ний план в Китае. Затем хорошие результаты стали демонстрировать и Гонконг, Сингапур, Тайвань и Корея, так что суждение о разновидностях конфуцианства было благополучно забыто. В итоге конфуцианство в целом внезапно стало оптимальной культурой для развития, поскольку в нем подчеркивается важность усердного труда, бережливости, образования и подчинения авторитетам. Сегодня, когда мы видим, как мусульманские Малайзия и Индонезия, буддистский Таиланд и даже индуистская Индия демонстрируют существенный прогресс в экономике, наверняка появятся новые теории, которые будут воспевать уникальность этих культур для экономического развития (и намекать на то, что авторы теорий знали это с самого начала).

Ленивые японцы и вороватые немцы

Итак, я показал, как тяжело определить культуры и понять всю их сложность, а не то чтобы найти какой-либо идеал для экономического развития. Но если даже определение оказывается такой сложной задачей, то попытки объяснить с помощью культуры что-либо еще (например, экономическое развитие) влекут куда большие проблемы.

Все это не отменяет того факта, что поведение людей имеет значение для экономического развития. Дело в том, что поступки не определяются культурой. Более того, культуры меняются, так что ошибочно считать культуру чем-то предопределенным, чем грешат многие культурологи. Чтобы понять это, вернемся ненадолго к загадке ленивых японцев и вороватых немцев.

Одна из причин, по которым немецкая или японская культура смот­релись в прошлом так невыгодно применительно к экономическому развитию, заключается в том, что наблюдатели из богатых стран были склонны к предубеждению против иностранцев, в особенности бедных. Существовал и элемент подлинного заблуждения, поскольку богатые страны организованы совершенно иначе, нежели бедные.

Рассмотрим лень — наиболее часто приводимую «культурную» особенность бедных. Люди в богатых странах обычно считают, что многие бедны, потому что их народы ленивы. Но вообще-то в бедных странах большинство людей работает по 10–12 часов в день в каторжных условиях. Они кажутсяленивыми потому, что зачастую им недостает «индустриального» чувства времени. Когда вы работаете примитивными инструментами или с помощью простейших машин, вам не нужно строго соблюдать сроки и временные рамки. Если вы работаете на автоматизированном фабричном производстве, то это имеет исключительную важность. Люди из богатых стран часто считают такую разницу в чувстве времени ленью. Конечно, не все объяснялось предубеждением или недопониманием. Немцы начала XIX века или японцы начала XX были в целом не так организованы, не настолько рациональны, дисциплинированны и т. д., как жители успешных стран того времени или, если уж на то пошло, как жители современной Германии или Японии. Но вопрос заключается в том, можем ли мы действительно назвать корни таких «негативных» форм поведения «культурными»? Укоренены ли они в убеждениях, ценностях и взглядах, которые передавались через поколения и которые очень трудно или вообще невозможно изменить?

Ответ краток: нет. Давайте опять посмотрим на лень. Действительно, в бедных странах намного больше людей, «прохлаждающихся без дела». Но потому ли это, что в культуре этих людей праздность ценится выше усердного труда? Едва ли. В основном это связано с тем, что здесь много безработных или недостаточно занятых работников (последние — это люди, у которых работа есть, но ее не хватает, чтобы она занимала все время). А это результат экономических условий, а не культуры. Тот факт, что иммигранты из бедных стран с «ленивой» культурой вкалывают усерднее местных жителей, доказывает мою мысль.

Что же до некогда раздутой «бесчестности» немцев в прошлом, то, если страна бедна, люди часто прибегают к неэтичным или даже незаконным средствам заработать на жизнь. Бедность подразумевает также и слабые правоохранительные органы, которые спускают людям их противоправное поведение и делают нарушение закона более «культурно приемлемым».