Злые самаритяне. Миф о свободной торговле и секретная история капитализма

А что же с «чрезмерными эмоциями» японцев и немцев? Рациональное мышление (отсутствие которого зачастую выражается в излишних эмоциях) образуется в основном вследствие экономического развития. Современная экономика требует рациональной организации деятельности, которая затем меняет представление людей о мире. «Жизнь сегодняшним днем» или «беспечность» — эпитеты, которые в настоящее время многие связывают с Африкой и Латинской Америкой, — тоже суть следствия экономических условий. В медленно меняющейся экономике нет особой нужды строить планы на будущее — люди делают это, лишь когда ожидают новых возможностей (например, появления новой специальности) или неожиданных потрясений (внезапного наплыва импортных товаров). Кроме того, бедная экономика не дает многих инструментов, опираясь на которые можно было бы планировать будущее (к примеру, кредиты, страхование, контракты).

Иными словами, многие из «отрицательных» форм поведения японцев и немцев в прошлом в основном были результатом экономических условий, присущих всем экономически слаборазвитым странам, нежели их специ­фических культур. Вот почему немцы и японцы прошлого «культурно» были намного ближе жителям нынешних развивающихся стран, чем современным Германии и Японии.

Многие их этих, казалось бы, неизменных «национальных привычек» могут трансформироваться (и как показала практика, трансформировались) довольно быстро под влиянием перемен. Именно этот процесс зафиксировали некоторые наблюдатели в Германии конца XIX века и в Японии начала XX века Сидней Гулик, американский миссионер, которого я уже упоминал, писал, что «японцы производят двойственное впечатление трудолюбивых и прилежных, с одной стороны, а с другой — ленивых и совершенно безучастных к ходу времени»^{327}. Если вы изучали рабочих новых фабрик и заводов, они казались очень трудолюбивыми. Но если посмотреть на не загруженных работой крестьян или плотников, они выглядят «ленивыми». В процессе экономического развития у людей очень быстро развивается «индустриальное» чувство времени. Моя страна, Корея, может служить интересным примером в этом отношении. Двадцать, даже пятнадцать лет назад у нас бытовало выражение «корейское время». Оно относилось к широко распространенным случаям, когда люди опаздывали на встречу на час или два и даже не чувствовали никакого смущения по этому поводу. Сейчас, когда ритм жизни ускорился и стал намного более организованным, такое поведение практически исчезло, а вместе с ним и выражение.

Иными словами, культура меняется по мере экономического развития[35]. Поэтому сегодняшние японская и немецкая культура так отличаются от культуры их предков. Культура — это в той же степени результат экономического развития, что и его причина. Было бы намного вернее сказать, что страны становятся «трудолюбивыми» и «дисциплинированными», а также приобретают другие «положительные» культурные черты в итоге экономического развития, а не наоборот.

Многие культурологи теоретически признают, что культура меняется. Но на практике они относятся к ней как к чему-то неизменному и, несмотря на бесчисленные свидетельства современников, представляют японцев, к примеру, в начале экономического развития в самом выгодном свете. Дэвид Лэндис, ведущий представитель культурной теории экономического развития, утверждает: «Японцы подошли к модернизации с присущей им глубиной и системностью. Они были готовы к ней благодаря традиции эффективного правительства, высокому уровню грамотности, тесным семейным связям, трудовой этике и самодисцип­лине, ощущению национальной силы и врожденного превосходства»^{328}. Несмотря на частые указания современников на лень японцев, Фукуяма в своей книге «Доверие» утверждает, что существовал «японский аналог протестантской трудовой этики, сформировавшийся примерно в то же время»^{329}. Когда он определяет Германию как общество «высокого доверия», то вновь забывает тот факт, что до того, как немцы разбогатели, многие иностранцы считали, что они постоянно всех обжуливают и не способны на сотрудничество друг с другом.

Хорошая теория культур должна признавать, что немцы с японцами были довольно безнадежными народами, и все равно объяснять, как им удалось развить свою экономику. Но большинство культурологов, слепо верующих в то, что только страны с «правильной» системой ценностей способны к развитию, переписывают немецкую и японскую историю так, чтобы «обосновать» их последующий экономический успех.