Злые вихри

«Нечего сказать, хороша я,-- подумала Нина: -- видно я болтунья, хвастунья и ничего больше!.. Говорила тет, что стану помогать своимъ дорожнымъ товарищамъ -- и только, значитъ, хвасталась!.. Вдь, и Ольга такой же мой товарищъ, а я о ней забыла»...

Маленькая княжна ршила немедленно же хать на Васильевскій островъ и объявить объ этомъ тетк.

Марья Эрастовна, подумавъ, дала свое согласіе.

-- Только ты позжай въ карет, я велю закладывать. Да смотри, не засиживайся тамъ... нечего! Еще эти неучи теб какія-нибудь дерзости надлаютъ... Пусть ужъ лучше эта твоя госпожа Травникова, коли тебя любитъ, сюда приходитъ. Я ее помню у васъ тогда она была такая скромная двушка... Кстати, вотъ и посмотрю -- какія такія нынче ученыя двицы да толстовскія сектантки бываютъ. Слыхать о нихъ слыхала, а видать не приходилось.

XXVIII.

День былъ такой ясный и теплый, весеннее солнце стояло высоко на неб, все казалось Нин такимъ оживленнымъ, бодрымъ, веселымъ. Когда ея карета остановилась у воротъ многоэтажнаго дома на Васильевскомъ остров, этотъ домъ, темный, страшный, таинственный въ ту ненастную и навсегда памятную ночь, теперь глядлъ спокойно и даже привтливо рядами своихъ вымытыхъ къ празднику оконъ.

Маленькая княжна выпорхнула изъ кареты и храбро вбжала въ ворота, ничего не боясь, никакихъ старшихъ и младшихъ дворниковъ. Однако, высокая крутая лстница, на которую тогда она не обратила никакого вниманія, теперь представилась ей во всей своей неряшливости и совсмъ ей не понравилась.

Двочка Саша отворила дверь и, увидя княжну, вытаращила большіе круглые глаза, разинула во всю ширину ротъ, показывая два ряда крпкихъ и блыхъ зубовъ.

-- Ахъ, барышня, это вы-съ,-- радостно взвизгнула она:-- пожалуйте-съ. Наша барышня дома, только он очень нездоровы,-- прибавила она все съ тмъ же сіяющимъ лицомъ.

-- Больна она?!-- встревоженно проговорила Нина и хотла скоре пройти къ Ольг, но остановилась.

-- Съ праздникомъ, Саша, Христосъ Воскресе!-- сказала она, приподняла вуаль и потянулась, чтобы похристосоваться съ двочкой.

-- Ахъ-съ, барышня... во истину-съ,-- взвизгнула та, а потомъ, съ видимымъ восторгомъ, бережно чмокнула Нину.

-- Вотъ, милая, возьмите на красное яичко.

Нина всунула ей въ руку зеленую бумажку.

-- Покорно благодаримъ-съ. Ахъ-съ, барышня, пожалуйте-съ!-- заметалась, совсмъ ужъ себя не помня, Саша, отворяя дверь.

Нина вошла. Но въ первой комнат Ольги не было. Тогда она подошла къ маленькой спальн.

-- Кто это? Нина? вы?.. Я раздта, лежу, да ужъ все равно, это не суть важно... входите,-- отозвалась Ольга.

Княжна вошла въ грязную, еще боле запыленную чмъ прежде комнату и увидла свою пріятельницу, лежавшую на кровати. Она подбжала къ ней и остановилась, пораженная перемной, происшедшей съ Ольгой за это короткое время. Она пожелтла и похудла такъ, что на нее жалко было смотрть. Глаза ввалились и были обведены темными кругами.

-- Милая, что съ вами, вы очень больны?-- испуганнымъ голосомъ, наклоняясь къ ней и цлуя ее, шепнула Нина.

-- Какъ видите,-- съ печальной усмшкой отвтила та, прикасаясь къ Нининой щек сухими губами.

-- Да что-же такое? Давно ли? Былъ-ли у васъ докторъ? Отчего вы мн не написали или не прислали Сашу? Господи, если-бъ я знала.

-- Именно и хорошо, что вы не знали, Нина,-- все тмъ-же насмшливо-грустнымъ тономъ заговорила Ольга.-- Да, я была очень больна, кажется, близка отъ смерти. Это случилось на слдующій день посл того, какъ я вамъ написала. Со вчерашняго дня мн лучше, только такая слабость, что вотъ не могу подняться.

-- Да разскажите же... какъ, что было съ вами?

-- Ну чего тутъ разсказывать... ничего хорошаго... было и прошло,-- закрывая глаза и становясь совсмъ похожею на мертвую, говорила Ольга:-- все это не суть важно... А я вотъ лежала, да и думала, отчего мн такая неудача: другая-бы непремнно умерла, а я жива, и Николаева, это -- женщина-врачъ, которая меня лчитъ, увряетъ, что я черезъ недлю, при благоразуміи, буду совсмъ здорова. А я такъ хотла умереть!.. и это вовсе не страшно, когда близко... издали только пугаетъ...

-- Боже мой, что такое вы говорите, опомнитесь!-- почти крикнула Нина, хватая ее за руку:-- успокойтесь... Если вы слабы, полежите молча, а потомъ тихонько разскажите мн, какая была у васъ болзнь, что случилось.

Ольга послушно замолчала и продолжала лежать съ закрытыми глазами.

Нина глядла на нее все съ возроставшей жалостью.

«Какое лицо, какая страшная перемна! Такъ больна и совсмъ одинока, среди чужихъ, въ этой страшной грязной комнат... Гд-же Вейсъ? Вдь, онъ ея женихъ. Они любятъ другъ друга. Онъ иметъ право ухаживать за своей невстой».

-- Отчего его нтъ?-- громко сказала она свою мысль.

-- Кого?-- спросила Ольга.

-- Вашего жениха.

-- У меня нтъ жениха, нтъ... слышите?.. Все это прошло... сонъ... кошмаръ... Поймите-же теперь, что я имла право желать смерти!

Она открыла глаза и даже приподнялась съ подушки. На исхудавшихъ желтыхъ щекахъ ея вспыхнулъ слабый румянецъ.

-- Не волнуйтесь, Ольга, вамъ это такъ вредно. Простите меня... этотъ мой глупый вопросъ. Могла-ли я думать?-- растерявшись, говорила Нина.