Злые вихри

Бдныя, унылыя и закопченныя комнатки сразу оживлялись. Пахло свжими цвтами, раздавался звонкій смхъ Нины. «Сестрица» молодла и принималась разсказывать двушкамъ разныя интересныя вещи. Она многаго навидалась на своемъ вку и даже «была на войн».

Кончалось тмъ, что Ольга, сначала молчаливая и разсянная, мало-по-малу заинтересовывалась -- и сама смялась. Въ такихъ пріятныхъ бесдахъ «о страшномъ, състномъ и домашнемъ» проходилъ весь день.

Пріхавъ утромъ въ воскресенье, Нина застала Ольгу сидящей на диванчик, въ первой комнат. Она была еще очень слаба; но глаза стали совсмъ живыми. Въ этотъ день Нина не осталась до вечера, а ухала къ обду домой, ухала на свиданіе съ другимъ «больнымъ», о которомъ не переставала думать...

Аникевъ явился къ обду, но такой блдный, усталый и, видимо, совсмъ разстроенный, что у Нины упало сердце, когда она на него взглянула.

Дла его ни въ какомъ отношеніи не улучшились, и каждый новый день только ухудшалъ ихъ. Наканун онъ съ утра похалъ въ Царское и пробродилъ тамъ до вечера, надясь такъ или иначе увидть Соню. Но онъ не усплъ въ этомъ.

Спасительный deus ex machina относительно Снжкова тоже оставался ней тмъ же, заключаясь въ предложеніи Николая Александровича. А между тмъ, Аникевъ упорно отгонялъ отъ себя мысль о необходимости разстаться со своимъ любимымъ старымъ гнздомъ, завщаннымъ ему матерью.

Алина продолжала привлекать его, но каждый разъ онъ уходилъ отъ нея все съ большей и большей тоскою. На душ было совсмъ противно, и внутреннее недовольство самимъ собою, презрніе къ себ быстро возрастало. Все это подйствовало на его здоровье. Онъ просыпался по утрамъ совсмъ разбитымъ. По временамъ сильно болло сердце и кружилась голова.

Но все же, по привычк хорошо владя собою, онъ постарался казаться какъ можно веселе предъ Марьей Эрастовной и Ниной. Во время обда, какъ съ нимъ случалось и какъ бываетъ часто съ очень нервными людьми, самъ не зная отчего, онъ оживился, говорилъ много, разсказывалъ Марь Эрастовн о своей матери и о разныхъ родственникахъ, которыхъ она когда-то знала.

Нина слушала его со вниманіемъ и пристально въ ного вглядывалась. Но обмануть ее своимъ оживленіемъ онъ не могъ.

«Надо, непремнно надо узнать отъ него все о томъ, какъ онъ разорился и въ чемъ дло...-- думала она:-- я безъ этого не выпущу его сегодня»...

XXX.

Ей не пришлось даже прилагать особенныхъ стараній для исполненія своего желанія. Въ этомъ ей скоро помогла Марья Эрастовна, всегда интересовавшаяся всми матерьялными длами своихъ ближнихъ.

-- Михаилъ Александровичъ,-- спросила она еще за обдомъ:-- вдь, насколько помню, Софья Михайловна была очень богата. Какъ единственная дочь, она должна была получить все отцовское и материнское состояніе... Помнится, три большихъ, отличныхъ имнія, да и капиталъ изрядный. Говорили тогда, что въ одномъ изъ имній графовъ Садовскихъ просто дворецъ, съ разными собраніями рдкостей.. Или я спутала?

-- Нисколько,-- отвтилъ ей Аникевъ:-- мама, дйствительно, была очень богата и даже сохранила значительную часть своего состоянія. Насъ много, мы раздлились. Но все-же и я не мои. бы теперь жаловаться, если-бы... былъ другимъ человкомъ. То имніе, о которомъ вы говорите, я имъ владю, оно еще существуетъ... И даже вс коллекціи цлы въ старомъ дом. А все-жи таки у меня ничего нтъ...

-- Что-жъ это вы, батюшка, прокутили?-- воскликнула Марья Эрастовна, заинтересованная до послдней степени.

Аникевъ сразу потерялъ все свое оживленіе и хотлъ отдлаться отъ любопытной своей хозяйки нсколькими словами, но это оказалось совсмъ невозможно.

Марья Эрастовна принялась безцеремонно, даже до полной жестокости, вывдывать отъ него вс мельчайшія подробности. Онъ переводилъ разговоръ на посторонніе предметы, но она не сдавалась. Кончилось тмъ, что онъ пересталъ бороться съ нею и разсказалъ ей обо всемъ.

-- Ну вотъ,-- говорилъ онъ:-- теперь вы знаете, что я съ собой сдлалъ... Можетъ быть, вы даже лучше моего поймете, какъ я это сдлалъ, потому что я самъ почти ничего не понимаю. Было все въ рукахъ, было -- и годъ за годомъ, незамтно, понемногу разсыпалось. Конечно, если-бы не Медынцевъ со своими аферами...

-- Медынцевъ!-- сердито крикнула Марья Эрастовна:-- да, вдь вольно-же вамъ было входить въ компанію съ этимъ человкомъ! Вдь, даннымъ давно не только въ Петербург, но и по всей Россіи знаютъ, что это за птица, сколькихъ онъ разорилъ! Что-же въ: теперь намрены длать?

Аникевъ даже ничего не отвтилъ. Онъ больше ужъ не могъ говорить объ этомъ,-- слишкомъ стало противно. Марья Эрастовна совсмъ пересолила въ своемъ жестокомъ любопытств. Она измучила гостя до того, что онъ часа черезъ полтора посл обда устало взглянулъ на Нину и сталъ прощаться.

Ни Марья Эрастовна, ни княжна его не удерживали. Нина, потому что у нея созрлъ планъ, который она желала тотчасъ-же привести въ исполненіе, а генеральша потому, что ждала къ себ Ивана Ивановича. Она должна была съ нимъ заняться всякими длами часъ, другой,-- и вовсе не хотла на такое долгое время оставлять Аникева вдвоемъ съ Ниной.