Змеевы земли: Слово о Мечиславе и брате его (СИ)

Девка ушла, словно сама тут княгиня, Ёрш осмотрелся. Огромный камин — украшение комнаты — грел не хуже печки в бане. Запах знакомый, угольный камень, что ли? Точно, жар так и тянет, словно к кузнецу в гости пришёл. Ёрш некоторое время размышлял, куда сесть за огромным дубовым столом. Во главе — не к месту, в задах — не по рангу. Махнул рукой, сел посерёдке.

В самый раз.

Дальняя дверь скрипнула, вошёл мужичок, плечи широкие, седой, из таборников. Что-то знакомое мелькнуло в карем взгляде, Ёрш всмотрелся, ахнул:

— Бесник?!

— Здорово, Ёрш. Сиди-сиди, я тут не хозяин, так… приживалка. Робёнок.

Блиц

Бесник вылез из толпы, держа плачущую дочь на руках. Зря взял с собой, девчушка испугалась бешеную толпу, заревела.

— Успокойся, Улечка, доченька моя. Успокойся. Они живы, выехали, всё хорошо. Вот люди, напугали мою Улечку, — отец, как мог, успокаивал, гладил по головке, прижимал к себе, стараясь как можно быстрее уйти от гомона и криков.

Со смерти жены кузнец души не чаял в дочери, родившейся в мать — светловолосой и сероглазой. Лишь разрез глаз да смуглая кожа — от папы, но летом этого никто не замечал. А если смеётся, то и глаза, в общем-то, мамины. Только бы не плакала: сил нет слушать детские рыдания.

— Напугали маленькую, напугали. Ничего-ничего, мы уже далеко, успокойся, Улечка, всё хорошо. Всё? Успокоилась?

— Угу, — кивнула Улада.

Ещё хныкающую, опустил на землю, повёл за руку к кузне. Ничего, князь не даст пропасть семье. А Бесник сделал, что мог. Разгорячившаяся толпа не заметила, как увесистый куль упал на дно телеги. Шутка ли? Чтоб гнали князя, так это — чего уж там, невпервой. Бывало, и княгинь по-Восточной гнали. А детей-то за что, они-то что сделали? Пропадут же. Нет, Миродар — не даст. Очень хотелось верить в свои мысли.

Доннер

— Робёнок.

Кузнец хохотнул, подошёл к Ершу, обнял за плечи. Тысячник глянул на кузнеца:

— Какими судьбами?

Бесник кряхтя уселся рядом, подбоченился.

— Знамо, какими. К дочке приехал. Она гонца отправляла, говорила — кузнецы нужны.

— Дык, кузнецы везде нужны.

— Тут — особливо. Какую огромадину строят: я увидел и то не сразу поверил. Пришлось Жмыха себе в помощь брать, чего ему в робятах болтаться.

— И как, справляется?

— Непривычно ему, но видно — старается. Ничего, сладим кузнеца.

Однорукий князь поёрзал, помолчал. Что-то разговор не клеится.

— Как Улька, Милана?

Бесник скривился, тяжко вздохнул. Вошла давешняя девка с фарфаровым кувшином и пивными кружками на подносе, поставила. Бесник махнул ей, дождался, пока уйдёт. Медленно налил тёмного пива, отхлебнул.

— Милка родила. Улька двоих кормит. Такие дела.

Дверь снова открылась, девки принесли глубокие тарелки с мясом, мочёными яблоками, кислой капустой. Ушли, Бесник велел Ершу есть, сам неспешно рассказывал последние вести. Как Милка старела, Ёрш сам видел, а вот, что на утро после родов она снова молодой стала, удивился.

— Только волосы седые, — вздохнув, закончил Бесник. — Словно лён белёный.

Помолчали. Повздыхали. Ёрш покивал, ни о чём не думая, снова вздохнул:

— Понятно. Назвала хоть?

— Миродаром. Над прадедом, что ли посмеяться решила?

— Постой! Как это — Улада — кормит, — запоздало сообразил походный князь. — У неё же, ну…

— Пошло молоко, — махнул рукой Бесник. — Наутро после Милкиных родов. Как пропало, так и пошло. Вторак удивляется: ничего, говорит, не понимаю.

— А я-то не сообразил, — засмеялся Ёрш. — Девка говорит: «Улька детей кормит». Я подумал — девчат своих, пригретых.

— С теми — проще всего: друг за дружкой смотрят.

В палату вбежал Вторак. На этот раз Ёрш успел подняться, выскочить из-за лавки, пойти навстречу. Обнялись, расхлопались по спинам.

— Давай, рассказывай! — Вторак налил себе, словно забыл, что гостя сначала надо накормить.

Впрочем, первый голод Ёрш уже утолил, начал неспешно рассказывать о походе к Змеевой Горе, драке со змеёнышами, убийстве Крылака. Принесли обед, беседа шла уже под запечёного в меду поросёнка, любимое блюдо Миланы. Незаметно появилась Улада, тихая, словно мышка. Понял, только когда спросила о здоровье Мечислава. Змеево серебро её не заинтересовало, разве только в смысле, когда караван придёт.

— Сегодня вечером. И хинаец обозом, мы навстречу поедем.

— А Мечислав?

— Надо сначала с делами разобраться. Я вообще-то за Втораком. Отпустите?

— Когда?

— Хорошо бы сегодня. Я вообще, одна нога здесь, другая там. Мечислав гонцом определил. — Ёрш хмыкнул, посмотрел в серые глаза княгини. — Ну, ты его знаешь.

Улада словно не поняла шутки:

— Не сердись. Это он от доверия.

— Да я не сержусь… так как с Втораком?

— Пусть езжает. У нас всё в порядке.

— Караван примете?

— Примем, не переживай. Хинайцы как раз мост достраивают, надо будет расплатиться.

Перешли к разговору о делах городских, мелочах, устройстве кузницы для Бесника. Разговор вроде и вежливый, да что-то всё не клеился толком. Ёрш почувствовал, что в доме не всё слава богам, как-то, будто воздух тяжёлый. Потихоньку начал сворачивать беседу, готовиться к отъезду.