Змей и Радуга. Удивительное путешествие гарвардского ученого в тайные общества гаитянского вуду, зомби и магии

С этими словами мы направились к выходу. Между стоявшими женщинами мы пробирались так осторожно, словно это были речные крокодилы.

На другое утро Марсель встретил меня и Рашель у входа в унфор и проводил нас в баги – тесную каморку, чьи стены можно потрогать, вытянув руку. Внутри пахло старыми газетами, палёным фитилём и землёй. Марсель убрал занавеску от единственного окна и разноцветные пузырьки на алтаре засверкали как драгоценности. Он опустился на колени, усердно работая зубочисткой. Искоса я видел его щеку, блестевшую на утреннем свету. Выудив бутылку из-под рома, он поднёс её к свету, затем испытующим жестом протянул её мне. Внутри лежали семена, щепки, ещё какой-то мусор органического происхождения. Содержимое издавало едкий запах гниющего чеснока. Гаитянская мудрость не рекомендует причащаться из горлышка в доме колдуна. Я отхлебнул.

Марсель заржал, изумлённо глядя на Рашель.

– Кто ему сказал, что это можно пить?

– Никто. Сам догадался.

– Этот белый совсем меня не боится, как же так?

– Просто он не боится никого, – очень к месту приврала Рашель, перехватив мой беглый взгляд.

С этого момента отношение Марселя ко мне изменилось радикально. Покидая храм, я приметил бельевую верёвку, на которой сушилось как раз то, что окажется ингредиентами снадобья, обращающего в зомби. Уже возле нашего джипа Марсель шепнул моей спутнице что-то важное.

– Он хочет, чтобы этой ночью ты пришёл один. – В голосе Рашель появились тревожные нотки. – Тогда ты получишь настоящий яд.

Ночь выдалась безлунной, а звёзд не было видно из-за туч. На закате разразилась сильнейшая буря с грозой. И сейчас, за полночь, на горизонте продолжали маячить зловещие облака.

Нас было пятеро – я, Марсель, его помощник Жан и две бабы из его гарема. Мы шли извилистой тропой меж каких-то чахлых колючек, продвигаясь в абсолютной темноте по размытой уродливой почве. Единственный фонарик светил довольно слабо. Размахивая им, Марсель то и дело спотыкался и хохотал, посасывая ром. Следом за ним в белом платье до пят следовала Матильда, потом я и некая Мари, ведшая меня за руку – слабое подспорье в адской темени, где она сама тоже то и дело валилась с ног. Замыкал шествие осторожный Жан, явно владеющий даром ночного видения. На плече у него лежали лом и лопата.

На сухом пригорке пахнуло сыростью и гноем. Соседние холмы дрожали как саваны. Близился дождь. Вспышки молний отсвечивали на лице колдуна. В линзах чёрных очков, которые он носил днём и ночью, отражалась чёрная кожа Мари и Матильды, контрастируя с белой и красной материей их нарядов. Далеко внизу фары грузовиков и авто скользили по крышам посёлка, где спали те, у кого мы хотели похитить одного из усопших.

Могила была безымянной, небольшой бугорок. Жан улизнул незаметно, чтобы связаться со своим человеком среди местных. Мы стояли тихо, взявшись за руки. Молчание давило мне на душу и просто оглушало. Я едва сдерживался, меня трясло от предстоящего. Жана не было минут двадцать. Он вернулся, тяжело дыша. Глаза светились во тьме, с уст не сорвалось ни звука. Марсель выдал ему две сигареты для местного, который прятался в тени. Спичка на миг осветила его лицо.

Заступ не брал могильную землю, пришлось её отковыривать ломиком. Отверстие ширилось под хохоток двух женщин, похожий на отдалённое карканье береговых ворон в конце дня. От могилы заметно несло сырой землёй.

Я следил за процессом эксгумации с помощью фонарика. На глубине полутора метров заступ проткнул циновку, под которой оказалось несколько слоёв хлопчатой ткани, чьи яркие краски успели несколько полинять. Затем раздался глухой удар металла по дереву. Это был гроб. Отложив инструмент, Жан повязал лицо красным платком и чем-то смазал открытые части тела. Его примеру последовали и мы. Марсель каждому дал понюхать тягучей жидкости, пахнувшей нашатырём.

Жан с осторожностью соскрёб более податливый грунт возле гроба. Держа голову как можно дальше, он пытался приподнять гроб со дна могилы, поддев его ломиком, пока не треснули доски. Пришлось снова взяться за лопату. Расширив яму, он залез в неё и, привязав верёвку, вытащил гроб на поверхность.

Ящик оказался невелик, длиною около метра. Жан взломал узкую планку с краю. Мне понадобилось некоторое время, чтобы приглядеться к оттенкам разложения и смерти. Но я тут же почувствовал ужас при виде морщинистой головки с аккуратно оскаленными жёлтыми зубиками за запавшими губами и скошенными к переносице глазами. Это был ребёнок. В гробу лежал серо-коричневый трупик девочки в колпаке. Пока Жан и Марсель бережно прятали добычу в конопляный мешок, я расхаживал от ямы до гробика и обратно. От могилы исходил странный магнетизм сродни обнажённому увечью. Помню, как Матильда утирала мне пот со лба подолом своей белой юбки. Я переваривал потрясение. При таком климате тела разлагаются очень быстро. Бедняжка не провела под землёй и месяца. Жан водрузил коробку с покойницей на голову и стал спускаться с погоста. Следом двинулись остальные. Последним шёл я, любуясь ритмичным покачиванием бедёр чернокожей потаскушки.