Змеи и виртуозы

Глава 23 Райли

Поднимаю веки, но зрение сразу сложно сфокусировать. Присутствие кого-то в комнате вытягивает из глубокого сна под воздействием снотворного.

Поначалу меня раздражает, что даже таблетки не сдерживают реакцию «бей или беги».

Потом я начинаю различать яркие и красивые черты и уже почти уверена, что еще сплю.

По телу пробегает волна напряжения, в груди все начинает стягиваться в узел.

Господи, это точно сон.

Передо мной на кровати не может сидеть Эйден Джеймс. И почему он смотрит на меня так, будто увидел привидение? Что его напугало? Похоже, именно он живет в заброшенном доме.

Выражение такое, будто он знал, что я здесь. Нет, этого не может быть. Я не называла ему свое имя. К тому же, знай он обо мне все прошедшие годы, не сидел бы так спокойно, когда только смог найти.

Мы смотрим друг на друга и молчим, его дыхание смешивается с моим в успокаивающей тишине, и я прихожу к выводу, что наверняка еще сплю.

Это единственное объяснение происходящему.

– Красотка.

Поток воздуха застревает в горле, чувствую, как глаза распахиваются шире, но все происходящее видится мне будто на расстоянии, я кажусь себе вырванной из процесса. Он поднимает руку и проводит мозолистым пальцем по моему подбородку и губам, а я ничего не ощущаю, будто между нами тонкая пелена.

Что-то меня защищает.

Палец его останавливается на шраме у рта, и воздух, застрявший в груди, неожиданно вырывается со свистом, тело сжимается от нахлынувшей паники.

Я бросаю взгляд на торшер в углу, затем зарываюсь лицом в подушку, чтобы не дать возможность ни видеть, ни прикасаться.

Надеюсь, приглушенный свет не позволил все разглядеть.

Серые глаза смотрят с прищуром; пристальный взгляд пронзает, достигает, кажется, самой души, он похож на иглу, закрепленную на шприце, что высасывает кровь из вены.

– Так много секретов, – произносит он своим хриплым, низким голосом. Рука приходит в движение, большой палец скользит по одному шраму на щеке, потом по второму.

Он едва касается загрубевшей кожи, но во рту у меня пересыхает, язык становится как наждачная бумага и прилипает к небу.

– Тебе нечего сказать, даже спустя столько времени? – продолжает он и склоняет голову. – Никаких вопросов, опасений… признаний?

Пытаюсь заставить губы шевелиться, издать хоть какой-то звук, но тело отказывается повиноваться.

Он цокает языком и кладет руку на мою ключицу. Стоит мне вспомнить, что я голая, как легкие расширяются и получают поток воздуха.

Боже, ведь на мне совсем ничего нет, только одеяло.

И я лежу всего в нескольких сантиметрах от прекрасного призрака на моей кровати.

Словно ощутив вспыхнувшую во мне с новой силой панику, Эйден цепляется за одеяло, но не стягивает его с меня. Каждая мышца моего тела напрягается, я будто сжимаюсь, становлюсь меньше, надеясь отсрочить неизбежное.

– У меня к тебе много вопросов. – Его взгляд падает на мою шею, я смутно чувствую, как большой палец перемещается следом. – Могу я начать задавать их прямо сейчас или время неподходящее, раз ты голая?

Заставляю себя сглотнуть и наконец обретаю способность говорить:

– Как ты…

– А? Ха…

Рука его приближается так быстро, что я не могу определить конечную точку. Он прижимает ее к моим губам – сильно – и давит, я вздрагиваю от боли прикосновения мягких тканей к кости.

– У тебя был шанс высказаться, ты им не воспользовалась. Сейчас моя очередь. Кроме того, не имеет значения, как я смог тебя найти; неужели ты думала, что получится прятаться вечно?

Да. Во всяком случае, моя цель заключалась именно в этом. Избавившись от Райли Келли, я надеялась оказаться в безопасности, но и уберечь себя от того, что рано или поздно всплывет тайна, которую брат заставил меня хранить.

Эйден тянет за край одеяла и обнажает верхнюю часть моего туловища. Я закрываю грудь, недовольно всхлипываю, но вынужденно ложусь обратно на подушку из-за того, как сильно он давит мне на губы.

– За каждый неправильный ответ на вопрос я буду тянуть одеяло на себя, открывая твое тело до тех пор, пока не добьюсь полного унижения достоинства. Это понятно?

Боже, пожалуйста, пусть это будет сон.

Бросаю быстрый взгляд на тумбочку, где лежит телефон, но это не ускользает от Эйдена.

Он вздыхает и срывает одеяло с одной моей груди. Вижу, как она реагирует на поток холодного воздуха.

Ноздри его раздуваются.

– Даже не думай, что сможешь кому-то позвонить. Ты передо мной в большом долгу, и тебе это известно, маленькая лгунья. Так что или ты будешь вести себя спокойно, как хорошая девочка, или я разбавлю твою ложь некоторыми правдивыми фактами о тебе.

Взгляд острый, словно лезвие, готовый рассечь меня пополам. Слышать обвинения от него даже сложнее, чем в первый раз.

Самое ужасное не только в том, что это грязная ложь, а в том, что Эйден действительно уверен, что ее источник – я.

Я вижу это по его глазам. В них вся боль неожиданного предательства, ожесточившая и одновременно обострившая восприятие, а следом уничтожившая все ошибочно-позитивные взгляды на мир.

Я будто смотрюсь в зеркало.