Змей и жемчужина

— Как случается со многими из нас. — Я засунул ещё один нож за голенище своего нового сапога. — Кучка пьяных в кабаке. Они посчитали, что будет забавно попинать его. Должно быть, один из них пнул слишком сильно. Когда я пришёл домой после уроков, он харкал кровью.

Молчание затянулось; я не хотел смотреть на мадонну Джулию. «Если вы сейчас скажете, что вам меня жаль, — подумал я, — я стисну ваше белое горло руками в этих новых перчатках и выжму из вас всю жалость до последней капли».

Ho La Bella не сказала ни слова, только посмотрела на меня. Она по-прежнему стояла на коленях возле кучки моей одежды, так что ей пришлось задрать голову, чтобы поглядеть мне в лицо, как будто я был человеком нормального роста. Когда она передавала мне последний клинок, её тёмные глаза не просто смотрели на меня, они пронизывали меня насквозь, и мне, как и прежде, хотелось её задушить. Мне хотелось сказать ей какую-нибудь гадость, что-нибудь жестокое, назвать её глупой шлюхой, заставить её плакать. «Не смейте понимать меня. Как вы смеете выпытывать мои секреты!»

Но разве не это делают наилучшие, самые искусные шлюхи, разве они не понимают мужчин до конца? Лучшие шлюхи вовсе не глупы, не была глупой и она.

Я подавил своё желание сказать гадость и вложил последний нож в потайные ножны на поясе, потом снова посмотрел в зеркало, которое служанки прислонили к спинке стула. Я увидел таинственного человека, опасного, даже красивого. Мужчину, над которым более высоким мужчинам лучше не смеяться.

— Лучше уберите зеркало, — молвил я. — А то я стану таким же тщеславным, как вы, мадонна Джулия.

— Я очень надеюсь, что не обидела вас, мессер Леонелло, — тихо сказала она.

— Напротив, прекрасная госпожа. — Я повернулся и церемонно склонился к её руке. — Благодарю вас.

ГЛАВА 12

Неблагодарная и коварная Джулия!

Отрывок из письма

Родриго Борджиа Джулии Фарнезе

ДЖУЛИЯ

Когда Родриго, впадая в ярость, продолжал говорить о себе «мы», это был дурной знак.

— Весь христианский мир послушен нашей воле, но мы не можем добиться послушания от одной-единственной безмозглой шлюхи! — ревел он. — Как будто с меня не достаточно одних французов!

— Я как всегда сожалею, если я чем-то обидела Ваше Святейшество.

— Чем-то нас обидела? — завопил он, бегая по комнате, как будто ярость слишком распирала его, чтобы стоять спокойно. — Глупая, безответственная, слабоумная девчонка, ты всё разрушила!

На этот раз я не стала ждать, пока мадонна Адриана или какой-либо другой услужливый доносчик доложит моему Папе, что его дочь и её муж фактически вступили в брачные отношения. Попрощавшись с синьором Сфорца и посмотрев, как Лукреция без смущения подставляет лицо для прощального поцелуя и как он потом, уже сидя в седле, пожимает ей руку, я пошла и без промедления написала Родриго письмо. А когда до меня дошла весть, что он снова в Риме, я умастила кремом и надушила каждый дюйм своего тела, надела на шею ожерелье с подвеской — огромной грушевидной жемчужиной, его первый подарок, нарядилась в своё новое платье из лавандового шёлка со вставками из серебряной парчи и распустила волосы, так что они упали к моим ногам, как он любил, и начала ждать. К тому времени как Его Святейшество Папа Александр VI ворвался в мою гостиную в палаццо Санта-Мария, его лицо так потемнело от ярости на фоне белых одежд, что он стал похож на мавра. Мои служанки со всех ног бросились к двери ещё до того, как его грозный испанский гнев излился на меня, словно фонтан обжигающе горячей воды.

— Лукреция — уже взрослая женщина, — заметила я, когда мой Папа на мгновение замолчал, чтобы передохнуть и набрать в грудь воздуха. — Она достаточно выросла, чтобы начать исполнять обязанности жены. Как вы и сами засвидетельствовали в её брачном контракте.

— Не изображай из себя нотариуса, Джулия Фарнезе! — рявкнул он, как и прежде меряя шагами мою гостиную. Одна из моих служанок уронила на пол нижнюю сорочку, которую чинила, перед тем как опрометью бежать из комнаты; он в неистовстве отшвырнул её ногой. — Ты знала наши желания относительно этого брака. Лукреция должна была оставаться невинной, а этот деревенщина Сфорца должен был держаться от неё подальше!

— Я подумала о вашем союзе с Миланом. — Я продолжала говорить тихо и кротко; мой тон успокаивал, ласкал. — Граф ди Пезаро начинал подозревать, что вы хотите дать ему от ворот поворот.

— Мы, чёрт возьми, действительно об этом подумывали! Граф ди Пезаро, ха! Он всего лишь неудачливый кондотьер и провинциальная марионетка, и он воображает, будто достоин дочери Папы? — Папский перстень Родриго блеснул, когда он впечатал кулак в ладонь. — Я купил союзы с королевскими семьями и для Хуана, и для Джоффре; Лукреция заслуживает того же!

— ...Значит, Ваше Святейшество всё-таки собирается аннулировать этот брак?

— Теперь это вряд ли получится, — огрызнулся он. — Не после того, как этот брак осуществился! Ты пустоголовая дура, лезущая в политику...