Змей подколодный

Словом, холод был просто зверский. К одиннадцати часам утра маленькая ведьма замёрзла так, как не замерзала, кажется, никогда в жизни! И устала не меньше — потому что, пытаясь согреться, за верёвками на берег бегала галопом и вприпрыжку, а вышивку творила, совершая разнообразные ненужные телодвижения. Со стороны её действия сильно смахивали на зажигательный бразильский танец — только что без музыки.

Совершив очередную пробежку, ведьма присела на корточки у камня, прикурила, не снимая варежек (благо, хоть ветер отсутствовал!) и мрачно уставилась на плоды своих трудов.

Плоды не впечатляли: озеро было разукрашено цветными крестиками метра на два от берега, а дальше простиралось необъятное пространство голого льда. "Любопытно, какая выйдет картинка! — подумала ведьма. — Это ж ведь чего угодно можно ожидать — от порнографии до оленей с санками. А скорее всего никакой не будет картинки — ещё час повышиваю и замёрзну насмерть. Нет, надо было Флюка взять — Флюк меховой, тёплый…"

Тигриные попытки составить хозяйке компанию Ольга отмела с ходу, о чём теперь крайне сожалела.

К окончательно обельчившемуся морозу прилагались высокое небо, бескрайние снега и тишина — прямо-таки зловещая.

Полюс. Полюс чужой планеты, проткнутой осью, как эскимо палочкой (проржавевший конец оси прятался, конечно, подо льдом озера). И маленькая, но крутая ведьма — одна-одинёшенька в огромном обледеневшем мире.

Крутой ведьме было чертовски не по себе.

Единственно, лифт ситуацию спасает, кабиночка родная, изрисованная, что ж ты так далеко от берега?! Запрыгнуть бы в тебя и быстро нажать кнопочку!.. Но подобный поступок, совершённый раньше двух часов дня, однозначно расценивался бы нарушением договора.

Кабина лифта, торчащая на обрыве, казалась далёкой, нереальной и полупрозрачной. Предусмотрительная ведьма скатала из снега большой шар и подложила под дверь, опасаясь, что та захлопнется каким-нибудь случайным порывом ветра, а кабина сочтёт это сигналом и отбудет восвояси — весёленькая перспектива!

Ведьма глянула на часы, тяжко вздохнула и принялась набирать в охапку зелёные верёвки, бормоча под нос переиначенную песенку из мультика: "Раз верёвка, два верёвка, а я четвёртую беру… Пять верёвка, шесть верёвка…" Всё-таки лифт и вправду какой-то прозрачненький — словно в тумане стоит.

Она всмотрелась внимательнее и в ужасе ойкнула: кабина исчезала на глазах. Всё, абзац.

Прижимая охапку к животу, ведьма побежала к обрыву — и остановилась на полдороге, швырнув верёвки на снег. "Вот так и умирают от сердечных приступов!" — со злостью подумала она, глядя вверх.

Кабина растаяла — словно призрак в ужастике, но волноваться было, в общем, не о чем: вместо лифта на обрыве стоял враг. Вполне равнозначная замена.

Враг пнул ногой Ольгин снежный шар, и тот, скатившись с обрыва, развалился на четыре одинаковых комочка. Комочки перекинулись в зайчиков и прыснули прочь, а враг помахал ведьме и крикнул:

— Как успехи?

Ведьма, глубоко дыша и уговаривая себя расслабиться, выразительно указала на озеро. И раньше знала, что этот урод психический, чего же нервы портить? Уроды, они и на полюсе уроды.

Враг поманил её к себе, и Ольга полезла наверх, ничего хорошего не ожидая. Сейчас предъявит что-нибудь — или сделала мало, или кладёт косо. Зато она больше не одна, и это должно радовать, верно?

— Красиво, — сказал враг, протягивая ведьме руку и вытаскивая её на обрыв. — Хвалю. Можешь перекурить.

— Только что курила. Чаю бы горячего. Чертовски холодно.

— Да уж не юга, — согласился враг. — Костёр бы развела. Вон в рощице дров полно.

Деревья в рощице были словно каменные — ни веточки не отломать!

— Топор забыла, — язвительно сказала ведьма. — У вас нет с собой?

— Водка есть, — сказал враг. — Глотнёшь?

— Можно. А вы чего, проверять меня? — спросила ведьма, не решаясь поинтересоваться судьбой лифта.

— А то, — сказал враг. — Выдалась вот свободная минутка. Отойди-ка, я стол поставлю.

Уютненького кресла с подогревом он и не подумал сотворить. На снегу возникли два кованых стула с круглыми стеклянными сиденьями и такой же стол. Увидев стол, ведьма даже о морозе забыла: враг явно имел великолепный художественный вкус. Только весьма своеобразный.

Стол был настоящим произведением искусства. Музеи обрыдались бы по такому столу, а ценители отвалили кучу денег — но нипочём не использовали бы по прямому назначению. В центре толстой стеклянной столешницы возвышался железный макет замка несказанной красоты. Высотой он был не меньше метра. Шпиль срединной башни расходился шестью зубьями короны, и между ними стоял на тоненькой ножке хрустальный бутон тюльпана. Или стеклянный. Или бриллиантовый.

— Это вы сами делали?!

— Что ты, — польщённо сказал враг. — Стану я время тратить! Заказ, конечно. Дорогая штучка.

— И не жалко? — спросила Ольга, разглядывая столешницу. На столешнице там и сям красовались следы от чашек и проплавленные кружочки — словно сигареты тушили.

— Жалко, — признался враг. — Но привык. Деловые переговоры за ним особенно удаются.

— А у нас переговоры? — спросила Ольга, немедленно упав духом.