Змеи в ее голове

Командир всегда просыпался в одно время, ровно в шесть двадцать. Он полагал, что это время его рождения. Так что минувшая ночь стала существенным исключением. Впервые за долгие годы, с войны, он почти не сомкнул глаз. А если он ненадолго засыпал, его тревожили дурные, леденящие душу сны. Голова была тяжелая, во рту пересохло. Он редко помнил, что ему снилось, и ему нравилось думать, что у него железобетонное супер-эго. Похоже, ничего подобного. В эту ночь в голову лезли бесконечные картины, о которых он, как ему казалось, забыл. И во всех присутствовала Матильда. Последняя сохранившаяся в памяти картинка его кошмаров — это улыбающаяся, сияющая Матильда в свадебном платье с пятнами крови, как на фартуке мясника.

С первыми лучами зари Анри принялся наводить порядок. Достал то, что он называл своими древностями. Анри был человеком предусмотрительным, осторожным и не хранил никаких компрометирующих документов. Еще три десятка лет назад он разработал сложный лабиринт следов и ложных следов, псевдонимов, фиктивных и реальных почтовых ящиков, несуществующих мест, которые сделали бы любое расследование, касающееся его действий, долгим и хаотичным. У него имелось три номерных счета в банках, а редчайшие документы, которые он хранил, чтобы иметь возможность в случае необходимости вступить в переговоры с руководством, были рассеяны по разным местам, и доступ к ним знал лишь он один.

Этот вопрос стал средоточием его ночи.

Поскольку из-за неконтролируемых поступков Матильды его жизнь вошла в зону турбулентности, следует ли ему приступить к осуществлению плана «Б» и договариваться с руководством о почетном перемирии: чтобы ему позволили уйти в обмен на его молчание?

Анри пришел к выводу, что это ничего не изменит.

Он уже очень давно составил совершенный план бегства, потому что знал: руководство сделает вид, что соглашается, но устроит на него облаву; это займет несколько недель, пусть месяц, но рано или поздно у него за спиной возникнет какой-нибудь Бюиссон или Дитер Фрай и заставит заплатить по счетам. Своей карьерой.

Анри хранил дома только официальные документы, касающиеся его официальной жизни, и умышленно — определенную подборку старых бумаг: письма, счета, разнообразную переписку, фотографии — все то, с чем он легко расстался бы, но полагал необходимым для создания образа немолодого одинокого мужчины, живущего в уединении. Обыск в его доме, невозможный до недавних подвигов Матильды, спутавших все карты, подтвердил бы небогатую событиями жизнь самого обыкновенного человека. В тот год, когда он затеял составление плана сложной организации своей защиты, Матильда еще не фигурировала в списке его сотрудников. Однако присутствовала в его личном архиве в качестве бывшего товарища по Сопротивлению, ныне почтенной вдовы доктора Перрена. Введя ее в систему, Анри собрался было избавиться от этих воспоминаний, но в случае неприятностей их отсутствие оказалось бы подозрительнее, нежели наличие, и он все сохранил.

Было пять часов утра.

Прошли сутки с тех пор, как Бюиссон выехал, он должен вот-вот приступить к работе, если уже не выполнил ее. Анри в который раз задумался о том, как это произойдет. Однако стоило ему погрузиться в размышления о последовательности событий, мозг отказывался подчиняться. Что-то мешало вообразить касающуюся Матильды действительность.