Змея Давида (СИ)

Накануне вечером она вернулась в свой номер. Ничего не говорило о том, что за дверью, на которую было наложено несколько охранных заклинаний, ее поджидали. Но как только она вошла, взгляд ее тут же наткнулся на распростертое на полу мертвое тело ее совы, а еще через мгновение она заметила в комнате двоих людей в масках. Воспользоваться палочкой она не успела, в нее полетел красноватый луч, по голове словно ударили кувалдой, а затем все потонуло в темноте, пронизанной разноцветными вспышками.

Диана со стоном поднялась и села на полу. Помещение, где она находилась, походило на темницу и, скорее всего, и было ею. В углу – соломенный матрац и старый-престарый плед, призванный изображать одеяло, возле импровизированной постели стоял глиняный кувшин, под забранным толстенными решетками окошком – хромоногий стул. На камеру Аврората не похоже, да и не прячут авроры лица под масками, даже те, кто служит в Специальном батальоне.

При мысли о том, что она попала в плен к Упивающимся, все внутри нее захолодело. Услужливое воображение тут же начало подбрасывать картины того, что могло ее ожидать здесь, картины одна страшнее другой; и быть пущенной на ингредиенты для темномагических зелий было еще не самой худшей из перспектив. Она обхватила себя руками и сжалась в комок, пытаясь справиться с растущими в душе ужасом и беспомощностью. В Ордене, конечно, узнают об ее исчезновении (а может, уже знают), но живой вряд ли найдут. Какая же она идиотка! Что ей стоило нанести себя на карту, не откладывая все на последний момент! Так глупо сдохнуть из-за собственной беспечности, гриффиндорцы ею бы гордились! Сапожник без сапог, мать твою!

На неверных ногах она добралась до матраца и села, прижавшись к сырой каменной стене спиной. Она была одета в то же, в чем была на работе – тонкий голубой свитер из кашемира и черную юбку, колготки и туфли на мягкой подошве. Палочку у нее, конечно же, отобрали. В камере было довольно прохладно, но вид пледа показался ей подозрительным, чтобы накрыться им, мало ли, вдруг он кишит блохами или чем-то в этом роде. Поэтому Диана просто свернулась на матраце в позе эмбриона и постаралась ни о чем не думать. Все равно сейчас она совершенно бессильна что-либо сделать, а мысли о предстоящих мучениях способны свести с ума кого угодно. Нужно для начала дождаться хотя бы подобия объяснения тому, за каким троллем ее притащили сюда.

Минуты складывались в часы, вот уже золотистый закатный луч проник в узкое оконце, а за кованной железом дверью так и не раздалось ни единого звука. Вообще ее окружала такая давящая, почти неестественная тишина, что Диана даже старалась шевелиться, создавая как можно больше шума, чтобы «забить» эту тишину. Казалось, даже набеги сейчас сюда крысы и начни царапать своими когтистыми лапками каменный пол и противно попискивать, этот звук был бы куда предпочтительнее пытки тишиной. Но, похоже, в этом чертовом подземелье даже крыс не было. «Ты еще спой что-нибудь, – издевательски предложил внутренний голос, – можешь даже из оперы, все равно никто не раскритикует!».

Постепенно начинали давать о себе голод и жажда, но притронуться к воде в кувшине она почему-то не решалась, ей казалось, что туда могло быть подмешано какое-нибудь зелье. Зачем ее тюремщикам подмешивать зелье в питье, когда существует более приятный для палачей способ развязывания языков, Диана толком не знала, но заставить себя выпить воды, пока не узнает, зачем ее схватили, она не могла.