Змея Давида (СИ)

– Что ж, полагаю, что в таком случае мы квиты, – сказал он, отходя от нее на достаточное расстояние. – Надеюсь, что своим видом я не доставил вам эстетического наслаждения, потому что в вашем случае смотреть было особо не на что!

С удовольствием он заметил, как она покраснела, а глаза чуть сузились. Однако, больше ничем не выдавая своего возмущения, она спокойно отвернулась к креслу и взяла с него свою помявшуюся куртку и шарф.

– Скажите, профессор, – совершенно будничным тоном начала она, наматывая шарф на шею, – почему у вас такое отторжение вызывает сама возможность принятия помощи от другого, даже когда вы в ней остро нуждаетесь?

Такой резкий переход от насмешки к почти дружескому общению застал Снейпа врасплох настолько, что он не нашел ничего лучшего, чем ответить правду:

– Отсутствие привычки эту помощь получать. – Не могу поверить, что за все эти годы так и не нашелся тот, кто не предлагал бы вам помощи в случаях, подобных этому. – Все, кто меня знает, в курсе, что я и сам вполне могу справиться.

Она взглянула на него, как ему показалось, с сожалением:

– Знаете… Ночью с вами случился странный приступ. Казалось, будто вам снится кошмар, вы метались и звали кого-то. Я сперва не поняла, а потом увидела, что ваша Метка горит. Ночью Сами-Знаете-Кто звал вас. Думаю, вы должны это знать. Он снова будет вас вызывать, и вам нужно будет подготовиться.

Снейп почувствовал, как под ним будто покачнулся пол. От ее слов в памяти мгновенно всплыло то, что привиделось ему этой ночью, этот тягучий кошмар с полным ощущением реальности происходящего – его собственный провал и наказание от рук слуг Темного Лорда. Боль, испытываемая им во сне, была настолько сильной и реальной, что он и сейчас, вспомнив о ней, будто почувствовал ее отголоски во всем теле. А затем сквозь этот кошмар прорезался чей-то голос, так похожий на голос Лили, голос, который называл его по имени, звал его, успокаивал. Боль сменилась прикосновением чьих-то прохладных ладоней ко лбу и груди, а потом из густого багрового тумана выплыло лицо Лили. Кажется, он просил ее остаться…

Значит, голос, который он слышал во сне, принадлежал Диане Беркович. И это ее руки он ощущал на своём лбу… Интересно, много ли он успел наболтать в своем сне?

Не в силах смотреть ей в глаза, Снейп отвернулся и хрипло, с усилием произнес:

– Мисс Беркович, вам лучше уйти. – Да, конечно, – голос ее был тих и очень серьезен. – Поправляйтесь, сэр.

Он заклинанием отпер дверь, и она бесшумно выскользнула наружу. Без сил опустившись в кресло, Снейп вдруг вспомнил, что даже не поблагодарил ее.

Вот уже несколько лет Лили ему не снилась. Иногда он даже досадовал на это, мечтая увидеть ее хоть так, во сне. А тут вдруг этот сон. Похоже, его подсознание выдало желаемое за действительное – только так можно было спутать голос Беркович с голосом Лили. У Беркович голос ниже и глуше, чем был у Лили. Кажется. А может, он попросту уже начал забывать ее голос?

Снейп застонал от досады. Даже зная, что Беркович не станет любопытствовать насчет того, кого он звал в своем сне и тем более болтать об этом с кем-либо, ему было сильно не по себе оттого, что часть его тайны теперь известна и ей. Память о Лили принадлежала ему и только ему, он никому не мог позволить прикоснуться к тому единственно светлому и чистому, что было (или могло бы быть) в его жизни.

Он вспомнил, как она говорила о том, что ночью Темный Лорд изъявлял желание видеть его, и внутренне напрягся. Этот вызов мог означать что угодно – от беспокойства за своего единственного зельевара и шпиона в стане Дамблдора (Волдеморт мог разбрасываться мелкими сошками, но членов «ближнего круга все же в какой-то мере ценил, хотя бы за их немалый опыт) до желания сорвать на нем злость за провал в Министерстве. Был еще и третий – наихудший, вариант, но о нем Снейп предпочитал лишний раз не думать, тем более что к подобному повороту он давно внутренне был готов. Все еще чувствуя слабость, Снейп решил не тащиться завтракать в Большой зал, поэтому вызвал с кухни домовика и велел принести кофе и чего-нибудь еще. Сегодня занятия у него начинались только со второго урока, а значит, есть время еще немного отлежаться и прийти в себя.