Змея Давида (СИ)

Наговорившись всласть, родственница критически оглядела Диану и изрекла:

– Совсем ты на домашнюю клушу стала похожа, скажу я тебе! Давай, приводи себя в порядок, а я пока в бабушку поиграю!

Диана взглянула на себя в зеркало. Да уж, облегченный вариант Молли Уизли: на голове – воронье гнездо, майка цвета пыльного асфальта в пятнах от детского питания, усталое лицо, покрасневшие от недосыпа глаза, только двадцати-тридцати лишних килограммов недостает.

– Отлично, – пробурчала она. – Я хоть ванну приму нормально.

Какое счастье – неторопливо погрузиться в горячую воду, с пышной шапкой пены, пахнущей экзотическими цветами! Лежать, не двигаясь и не думая ни о чем, вместо ставшей привычной процедуры скоростного мытья в душе в промежутке между стиркой, глажкой, приготовлением смеси, мытьем посуды и попытками выспаться! Блаженная тишина нарушалась лишь едва слышным шелестом, с которым лопались пузырьки пены. Сейчас бы еще бутылочку ледяного пива, подумалось ей, и счастье можно будет считать абсолютным.

Теплая вода, тишина, успокаивающий аромат лаванды и франжипани не просто расслабляли – усыпляли. Диана поняла, что натурально засыпает прямо в ванной, когда сползла в воду настолько, что вода стала заливаться в уши. Чертыхнувшись, она села и тряхнула мокрыми волосами.

– Давай, Беркович, утони в ванной! – вздохнула она и потянулась за мочалкой. – Покойный Муди умер бы вторично, на сей раз со смеху…

Когда, довольная и расслабленная, она вышла из ванной, Елизавета дожидалась ее в комнате и держала на руках полностью одетого для прогулки Брайана. Диана подозрительно оглядела родственницу, но та протянула ей ребенка и взяла свое пальто.

– А мы – гулять, – радостно пояснила она. – А ты сиди дома, с мокрой головой нечего по улицам шастать – менингит схлопочешь!

Воспользовавшись свободой, Диана принялась наводить порядок в квартире, закинула в машинку детские вещички, поставила в духовку курицу и терпеливо села дожидаться Елизавету. Та появилась через час, Диана покормила ребенка, затем они пообедали, после чего Диана уложила сына спать и незаметно отключилась сама.

Когда Диана проснулась, Елизавета уже ушла. Сонно протирая глаза, она приподнялась на локте и посмотрела на лежащего в своей кроватке ребенка. Выражение его лица, сосредоточенно-недовольное, говорило о том, что пора менять подгузник. Еще немного помедлить – и он раскричится.

Она вздохнула и принялась его раздевать. Отводя лицо в сторону, запихала испорченный «памперс» в полиэтиленовый пакет и прицельно бросила в урну, стоявшую у двери в переднюю – за четыре месяца она наловчилась попадать в нее всякой всячиной не хуже Шакила О’ Нила. После чего подхватила Брайана под мышки и понесла в ванную.

Если и было что-то, что Брайан не любил, больше чем испачканные подгузники, это было именно подмывание. Причем просто купаться в ванночке ему нравилось, но почему-то процедура обливания теплой водичкой каждый раз сопровождалась громким и крайне недовольным ревом. Вот и теперь – как только ребенок понял, что его несут в ванную комнату именно подмываться, он сначала тоненько захныкал, а когда первые струйки теплой воды из душа коснулись его кожи, заголосил на полную мощность. Когда это случилось впервые, у Дианы был настоящий шок – она подумала, что пустила слишком горячую воду и обварила ребенка. Хорошо еще, Елизавета оказалась рядом. Вообще нежданную родственницу ей словно Бог послал – первые дни после выписки из больницы Диана пребывала в состоянии между истерикой и ступором. Она не знала, как взять малыша (ей все время казалось, что она может ему что-нибудь сломать), каждый его писк воспринимался ею как сигнал боли и она ударялась в панику, что он заболел. Она не знала ни как менять подгузники, ни как его купать и подмывать, ни как ухаживать за собственной грудью, чтобы не было мастита. Это теперь она все делала «на автопилоте», хотя и спала по-прежнему урывками: организм уже привык к такому сломанному режиму.