Змея, крокодил и собака

По крайней мере, я считала, что время потрачено не совсем впустую. Устранение Мохаммеда было сомнительной выгодой; я не сомневалась, что Сети при желании может найти сколько угодно презренных убийц. Но мы (я ставлю это слово на первое место) славно поработали в королевской гробнице и обзавелись мыслями о перспективных местах для будущих раскопок. Кевин был под надёжным присмотром, а не блуждал по стране, порождая неприятности; и я знала, что за Чарли наблюдали вне зависимости от того, согласился ли со мной Сайрус.

Я радовалась, что не уступила своему первому бездумному порыву и не поместила его под арест. Тайное наблюдение за его перемещениями может привести нас к его хозяину.

И самым утешительным из всего – осмелюсь ли признаться? – был тот факт, что мы пережили две страшные судьбы, упомянутые в античной истории. Я не рискнула признаться в этом кому-либо ещё из-за боязни подвергнуться насмешкам, но, как вы увидите, дорогой Читатель, женские инстинкты гораздо глубже проникают в тайны Судьбы, нежели холодная логика.

* * *

Отправляясь в путь наступившим утром, мы были в прекрасном настроении. Все шли пешком – так как палатки и основная часть нашего снаряжения остались в вади, не было необходимости в ослах. Музыкальный смех Берты часто отражался от скалистых стен; в нём звучало некое предвкушение, которое заставило меня понять, что она, в конце концов, ещё очень молода. Приученная к трудностям путешествий по пустыне, я всё-таки с большим нетерпением ожидала ванны и смены одежды. Я захватила с собой три рабочих костюма, и теперь все они находились в ужасном состоянии, пыльные и грязные, потому что не имелось ни малейшей возможности их прополоскать.

Мне показалось, что с плеч свалилось какое-то невидимое бремя, когда мы вышли из расширенного устья вади и увидели раскинувшуюся перед нами равнину. Открытый воздух, солнечный свет, простор! Они явились неописуемым облегчением после стольких дней заключения. Солнце стояло высоко в небе, а пустыня дрожала от жары, но за ними прохладный зелёный цвет возделанных полей и блеск воды освежал взгляд.

Наш путь пролегал вдоль северной стороны низких холмов, окружавших Восточную деревню. Никто не предлагал остановиться, хотя прошло уже два часа. Мы все стремились не отставать от Эмерсона, который, по своей приводящей в ярость привычке, шагал впереди. Кот прижимался к его плечу, а Абдулла следовал по пятам. Берта и оба молодых человека плелись где-то сзади. Уверена, нет смысла повторять, что Сайрус, как всегда, шёл рядом со мной.

Тишину нарушали только наши голоса. Но постепенно в сознание стал пробиваться некий посторонний звук, резкий, пронзительный и монотонный, напоминавший механический звон колокола. Он усилился, когда мы приблизились к концу горного хребта. Спереди и немного слева я увидела стену маленького домика, построенного Сайрусом. Казалось, звук исходил из этого дома.

Эмерсон тоже услышал его. Он остановился, покачав головой. Затем, опустив кота на землю, повернулся и направился к дому.

Солнце жгло мне плечи и голову со всей силой открытого огня, но внезапный холод пронизал каждый дюйм моего тела, когда я узнала звук. Это был вой собаки.

Я оттолкнула Сайруса и бросилась вперёд.

– Эмерсон! – завопила я. – Не ходите туда! Эмерсон, остановитесь!

Он бросил на меня взгляд и продолжил идти.

Хотя Эмерсон терпеть не может проявлять какие-либо нежные чувства, но животных он любит не меньше меня. Его усилия по защите существ, подвергающихся надругательствам и унижениям, не достигают той степени экстравагантности, которой, к сожалению, отличается его сын, но он часто вмешивался, спасая лисиц от гончих и охотников. Крики собаки ясно давали понять, что она испытывала боль или страдания. Они встревожили Эмерсона так же сильно, как и меня – если бы у меня не было причин предвидеть опасность, исходившую из этого источника.

Я сдерживала дыхание, чтобы бежать. Я могу, когда это необходимо, передвигаться с довольно большой скоростью, но сейчас превзошла свои собственные достижения. И всё-таки Эмерсон добрался до дома, прежде чем я успела его задержать. Он остановился, положив руку на защёлку, и с любопытством посмотрел на меня.

– Пёс каким-то образом оказался взаперти. Что...

Из-за перехваченного дыхания я не могла говорить и кинулась к нему.

Это оказалось ошибкой, но, по-моему, вполне простительной. Я не заметила, что его пальцы уже нажали на защёлку. Услышав наши голоса, собака бросилась на дверь изнутри. Та распахнулась. Эмерсон отшатнулся к стене, а я рухнула на землю.

Деревенские дворняги – тощие, голодные существа неопределённой породы. Они не домашние животные, а дикие звери, у которых есть все причины бояться и ненавидеть людей[230]. Щенячий возраст удаётся пережить лишь самым сильным и самым злобным среди своих сверстников. А этот пёс был просто безумным.