Змея, крокодил и собака

Когда Абдулла вернулся, у меня уже началось головокружение, и я с радостью откинулась на импровизированную подушку, которую соорудил Сайрус. Он опустился на колени рядом со мной и взял меня за руку, его лицо было застывшей маской сочувствия и муки. Лезвие раскалённого ножа светилось вишнёво-красным. Абдулла обернул рукоятку тканью и передал нож Эмерсону.

Ощущения, естественно, были весьма неприятными. Как ни странно, я ожидала гораздо большего шипения и зловония горящей плоти. Кто-то закричал. Скорее всего – я.

Когда я опомнилась, то почувствовала, что меня поддерживают чьи-то руки. Они не принадлежали Эмерсону, чья мерцающе размытая фигура стояла рядом, повернувшись спиной.

– Всё кончено, дорогая Амелия, – произнёс Сайрус, прижимая меня ещё сильнее. – Всё кончено, и вы в безопасности, слава Всевышнему.

– Отлично, – пробормотала я и снова потеряла сознание.

В следующий раз, когда я очнулась, мне не нужно было смотреть, чтобы узнать, кто несёт меня на руках. Некоторое время я была без сознания, потому что, открыв глаза, увидела пальмовые ветви над головой. Под ноги Эмерсону подвернулась пронзительно кричавшая курица, хлопавшая крыльями. Он пинком отшвырнул её в сторону. Это не было похоже на его обычное поведение – он всегда перешагивал через них.

– Пришли в себя, да? – спросил он, когда я слабо шелохнулась. – Позвольте мне быть первым, кто поздравит вас с женским поведением.

Я повернула голову и посмотрела на него. Струйки пота сбегали по его щекам и высыхали, оставляя следы на покрывавшей лицо пыли.

– Теперь вы можете меня опустить на землю, – сказала я. – Я в состоянии идти.

– О, не будьте ослицей, Пибоди, – последовал раздражённый ответ.

– Позвольте мне понести её, – умолял Сайрус, как всегда, оказавшийся рядом.

– Нет смысла. Мы почти пришли.

– Как вы себя чувствуете, моя дорогая? – спросил Сайрус.

– Очень хорошо, – пробормотала я. – Но несколько странно. Моя голова, кажется, существует отдельно от меня. Удостоверьтесь, что она не уплывёт, Сайрус. Она так нужна мне, знаете ли. Например, для того, чтобы носить шляпу.

– Она бредит, – с беспокойством сказал Сайрус.

– Она мертвецки пьяна, – сказал Эмерсон. – Интересное ощущение, не так ли, Пибоди?

– Да, действительно. Я и не представляла.

Я собиралась продолжать, описывая некоторые испытываемые мною явления, но тут услышала топот бегущих ног и голос, кричавший:

– Эмерсон! О Отец Проклятий, подожди меня! Всё хорошо! Пёс не был бешеным! Она в безопасности, она не умрёт!

Руки Эмерсона сжались, будто тиски, а затем расслабились. Он повернулся, и я увидела, что к нам спешит Абдулла, размахивая руками. На его лице играла улыбка от уха до уха, и через каждые несколько шагов он забавно подпрыгивал, будто маленький ребёнок.

Мы достигли центра деревни. Процессия, шествовавшая за нами с полей – мужчины, женщины, дети, куры и козлы – расположилась вокруг. Жизнь в этих деревнях очень скучна. Любое волнение собирает толпу.

– Ну? – холодно сказал Эмерсон, когда мастер, тяжело дыша, предстал перед ним.

– В его челюстях закрепили палку, чтобы пасть оставалась открытой, – выдохнул Абдулла. – Осколки вошли очень глубоко, когда палка, наконец, сломалась. А этим, – он показал грязную, заляпанную кровью, длинную потёртую верёвку, – её плотно обвязали...

– Неважно, – сказал Эмерсон, взглянув на меня.

– Как ужасно! – воскликнула я. – Бедное создание! Если этот негодяй попадётся мне в руки, я... о Господи... О Господи, что-то мне нехорошо. Кажется, гнев ослабил мою... Эмерсон, вам лучше немедленно спустить меня на землю...

* * *

Хотя после этого я почувствовала себя намного лучше, но обнаружила, к вящему расстройству, что не могу выпрямиться. Мешала мне не нога, хотя и чертовски болевшая, а тот факт, что мои колени подгибались под невероятными углами. Я даже не предполагала, что анатомия колена допускает подобную гибкость.

– Не такой приятный опыт, как вы думали, правда? – заметил Эмерсон. – А самое страшное ещё впереди. Если вы думаете, что у вас болит голова сейчас, подождите до завтрашнего утра.

Он выглядел таким красивым – глаза сияли ярко-голубым светом с каким-то злобным удовольствием, волосы влажными прядями свисали на лоб, крепкое тело было облачено в чистые, пусть и смятые одежды – что я даже не смогла обидеться на подковырку.

Кто-то заменил грязную повязку; вероятно, Берта. Она обращалась со мной ловко и осторожно, как обученная медсестра, помогая мне снять грязную одежду – потому что мои руки, похоже, функционировали не лучше, чем колени – и уделяя внимание другим элементам туалета. Сайрус ждал меня в салоне, где мы собрались для внутреннего подкрепления мужчин (и женщин) после обновления внешнего вида. Безусловно, теперь взгляду представала более презентабельная группа, чем скопище усталых, изнурённых работой, возбуждённых людей, которые поднимались на корабль.

Расправив юбки, я уселась на диван и позволила Сайрусу устроить мою ногу на табурете.