Змейка и крылья ночи

Еще один след проходил сверху донизу посередине спины – широкий ромб начинался у плеч и продолжался вниз по позвоночнику. Крови натекло столько, что было не понять, свежие это раны или старые.

Я лишилась дара речи, хотя не в первый раз видела последствия пыток и знала, что ночерожденные гвардейцы беспощадны. Выучены работать с болью так же, как с любым другим оружием. И все же от одного взгляда на спину Райна меня пронзил ослепляющий приступ злости. Злость, ощущение предательства и яркая мысль: я просила не калечить его!

Винсент на это посмотрел мне в глаза и согласился.

Сколько времени самым свежим из этих ран? Сколько из них были нанесены уже после того, как я поговорила с королем? Знал ли он, что лжет мне, когда обещал?

Эти вопросы разили меня беспощадно, вонзаясь, как стрелы. Но голос в голове унял самые резкие обвинения: «У него миллион других проблем; он к этому не имел никакого отношения; он должен делать то, что на пользу королевству».

Но очень глубоко в сердце, где-то там, куда я старалась не всматриваться пристально, я кое-что почувствовала. Трещину.

– А крылья?.. – ахнула я. – Они тоже?..

Райн криво улыбнулся мне через плечо.

– Это случилось потому, что я отказался открыть крылья. Правильный я сделал выбор, как считаешь?

Облегчение длилось недолго.

Да, у него остались крылья. Но вызвать их с такими ранами, именно в тех местах, где они должны соединяться с телом… Это было бы мучительно, а то и невозможно, пока раны не заживут.

Я тяжело сглотнула:

– Нужно лечение.

– У Мише в вещах есть сумка с разными припасами.

Он стал поворачиваться, но поморщился и посмотрел на меня с извиняющимся видом:

– Ты не могла бы…

Я кивнула, пошла в соседнюю комнату, схватила сумку Мише и вернулась. Райн стоял на том же месте, где я его оставила, словно даже мельчайшее движение было для него непосильно.

– Может быть… Ты не мог бы встать на колени у кровати? – попросила я. – Тогда ты сможешь на нее опираться.

– Принцесса, ты имеешь в виду, что я не могу держать себя в вертикальном положении?

Ничего я не имела в виду. Как только я начну его колоть, он сложится пополам и порвет все стежки. Даже если он переносит боль, как статуя. Даже статуи бы от такого потрескались.

Видимо, я изменилась в лице, потому что он хрипло хохотнул:

– Сдаюсь. Хорошо. Ты меня победила. Ты права.

– Могу попробовать найти алкоголь, – предложила я.

– Я бы после всего отправил тебя в человеческие кварталы принести мне того дрянного пива.

– И это будет заслуженно, – сказала я, не кривя душой.

Он снова хмыкнул – Матерь, мне даже стыдно стало за то, что я его рассмешила, – и медленно повернулся.

Кажется, пытка ограничилась только спиной. Проявили толику милосердия. Спереди не было ни царапины, хотя кожу прочерчивали мелкие зажившие раны, более старые. Теплый свет заливал выпуклости и впадины тела – освещая ландшафт мускулистых форм и высвечивая каждый шрам, приподнятый на выступающем рельефе или кроющийся в ямках.

В любой другой момент я бы, наверное, пожелала остановить время. Райн был как картина. Прекрасная, но еще и интересная, потому что каждый уголок рассказывал историю, мог поведать о прошлом.

Странное, иррациональное, непреодолимое стремление подойти ближе – дотронуться до него – ударило в меня волной, смяло и, сжалившись, отхлынуло.

Я сглотнула и отогнала от себя эти мысли.

– Вставай на колени вот тут. Я сяду сзади.

Он подчинился. Все его движения были медленными и скованными. Больно было видеть, как они отличались от его обычной грациозности. Он опустился на колени рядом с кроватью и оперся на нее, скрестив руки на одеяле.

Я села позади него. Вблизи раны выглядели еще страшнее.

Как же к ним подступиться? Я втянула воздух сквозь зубы.

– Звучит многообещающе, – хмыкнул Райн.

– Я просто… Заранее извини за то, что я собираюсь с тобой сделать.

– Рад, что твой подход к больному столь же тактичен, сколь я и рассчитывал.

Я даже не попыталась улыбнуться.

У Мише в аптечке было все: дезинфицирующие средства, иглы, хирургическая нить, бинты, даже небольшие лангетки. Я достала антисептик и пожалела, что нельзя магически увеличить его количество.

– Тебя предупреждать? – спросила я.

– Да нет, наверное… Драть вас всех!

Он стиснул руками одеяло, когда я разлила жидкость ему по спине.

– Я подумала, что ты сейчас меньше всего ожидал.

– Правильно подумала, – проворчал он.

Я вдела нитку в иглу, разглядывая раны. Было такое ощущение, словно готовлюсь к новому испытанию.

К испытанию. От этого слова у меня сжалось в груди. Вампиры лечились быстрее, намного быстрее людей. Но… проклятье, как он будет соревноваться в таком состоянии?

– Тебе придется вести со мной беседу, – сказал Райн. – Все время поддерживать разговор. Тогда тебе будет так же больно, как мне.

На этих словах я рассмеялась, но постаралась быстро выдать смех за саркастичный.

– Ты хочешь, чтобы я тебя зашивала – и при этом еще и развлекала?

Он сказал, предупреждать не надо.

Я и не предупредила, когда начала зашивать.

У него напряглось все тело. Одеяло съехало в сторону, так крепко Райн его смял.

– Все нормально? – спросила я.