Змейка и крылья ночи

С начала нашей встречи он чуть смягчился, но обращаться с просьбой я к нему не решалась. Я знала, какой холодной бывает ледяная стена, выстроенная Винсентом, если он чувствовал, что ему перечат. Для меня эта стена всегда таяла – рано или поздно, – но я не хотела идти на испытание Полулуния, повздорив с ним.

Однако… надо было попытаться.

– Еще кое-что, – осторожно произнесла я. – Есть одна девушка. Одна из моих союзников на Полулуние. При нападении она сильно пострадала, но министер отклонил ее снятие с Кеджари. Она не переживет испытания.

Он сжал губы.

– Очень жаль. Эта кровь тоже на руках ришан.

– Ты можешь что-нибудь сделать? Помочь ей сняться с состязания?

Его взгляд метнулся на меня, внезапно заострившись.

– Зачем?

– Она мой союзник, и она слишком слаба, чтобы драться.

– Тогда пусть погибнет на ристалище. Брось ее, когда начнется испытание.

Я порылась в воспоминаниях о сотнях часов, проведенных за изучением Кеджари.

– Мы не знаем, в чем состоит испытание. Оно может связывать наши судьбы. Если она погибнет, погибну и я. Такое уже случалось. На шестом Кеджари. И на четырнадцатом.

Два. Два из двадцати. Но все же Винсент задумался. Я знала, что даже такие шансы покажутся ему слишком велики.

Помолчав, он сказал:

– Убей ее сегодня ночью. И больше не будешь из-за нее беспокоиться.

Я изо всех сил постаралась удержать невозмутимое выражение лица. Но потрясение было велико.

Почему?

Еще не так давно в таком предложении для меня не было бы ничего ошеломляющего. В сущности, сейчас еще больше ошеломляло, что мне даже в голову не пришло убить Мише. А самое поразительное было то, что отвращение мне внушала сама мысль.

Винсент прищурился ровно настолько, чтобы показать, что заметил изменение в моем поведении.

– В чем дело? В этом году Кеджари разрешает убийства между участниками турнира. Если она так тяжело ранена, то во время испытания она для тебя бесполезна как союзник, а после испытания – опасна, если умудрится выжить. А так – простое и удобное решение.

Я лихорадочно искала аргумент против этого и не находила. И теперь Винсент пристально смотрел на меня. Продолжать настаивать было неразумно. Можно было вызвать много вопросов.

Уже эта моя внутренняя борьба вызывала у меня много вопросов к себе самой.

– Никаких возражений, – сказала я. – Ты прав. Но у меня еще одна проблема.

Я давила на него. Сильно. Но продолжала говорить.

– В результате я останусь всего с одним союзником. И тот – у тебя.

– У меня? – Винсент снова посмотрел на небо, словно его мысли уже убегали. – Допросы – задача Джесмин.

Я опешила, не ожидая такого ответа. Винсент всегда был моим единственным столпом надежности, заслуживающим абсолютного доверия. И все же… его непонимание простейших вещей казалось… наигранным.

– Его забрали сегодня вместе с остальными, – сказала я.

– Орайя, нам надо выяснить, кто устроил нападение. А наши враги среди участников Кеджари – прямые подозреваемые. Я уверен, что его отпустят в целости и сохранности перед испытанием, как и всех остальных, как только Джесмин убедится в его невиновности.

«Наши враги среди участников Кеджари».

Я знала, как Винсент поступает с врагами.

– Конечно… Просто я… Он мне нужен. Полулуние – самое опасное испытание, а моя жизнь зависит от Райна.

Взгляд Винсента перескочил на меня.

– Я неплохо знаю, насколько опасно Полулуние, – отрезал он. – По-твоему, я не понимаю? Ты считаешь, я не думаю о тебе, и об этом испытании, и о его опасностях – постоянно?

Его губы скривились в усмешке, которая неприятно перекликалась с той, что сопровождала его публичную, сочащуюся смертью речь.

– Знаешь ли ты, маленькая змейка, что сделает его еще более опасным? Если ты встанешь в пару с союзником, который так и ждал подходящего момента, чтобы вонзить тебе нож в спину.

– Я тоже ему нужна, чтобы выжить в том испытании.

– А потом?

– А потом я готова убить его, когда мне это потребуется, – сказала я с категоричной уверенностью, но произносить эту фразу было очень странно. – Но прямо сейчас он мне нужен.

Мужчина, который гневно уставился на меня, был королем, а не отцом. Даже взгляд стал холодным и жестким.

Я отважилась еще на один шаг.

– Винсент, он этого не делал.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что…

Мише. Я не знала, как ему объяснить.

– Поверь мне. Не делал.

– Поверить? – усмехнулся Винсент. – Ты понимаешь, насколько это слово опасно?

Обидно было, что он задает такие вопросы. У меня было столько причин не доверять Райну. И может быть… может быть, я позволяла себе забывать об этом чаще, чем следовало.

Но… то выражение лица, когда он увидел горящий дворец… Можно было не доверять Райну. Но я доверяла тому, что тогда увидела.

– Не калечь его, – сказала я. – Допроси, хорошо. Но не калечь. Пожалуйста.

Винсент смотрел на меня каменным взглядом. В один ужасный момент я подумала, что могла сделать противоположное тому, что следовало: не вызвала ли моя просьба больше подозрений, чем ришанская кровь Райна.

Он опустил голову и вздохнул:

– Хорошо.

Когда Винсент снова обернулся, свет упал ему на лицо, и оно вдруг показалось мне изможденным. Тревога глубоко врезалась в усталые морщины.