Змейка и крылья ночи

Все это было слишком беспечно. Но я знала, что это представление. Я уже несколько месяцев наблюдала за каждым шагом Райна. Сейчас это очень походило на его боевой стиль. Магия, скрытая за грубыми ударами.

Я только не понимала зачем. Поглядывала на него, ожидая подвоха.

Он обернулся, расстегнул еще две пуговицы на сорочке, почти полностью оголив грудь. Прислонился к стене, растянул ткань, посмотрел на живот и нахмурился.

– Меня на испытании сильно рубанули. Даже лечение мало помогло.

– Тебя… что?!

– Как думаешь, стоит беспокоиться?

Я не шевелилась.

Он закатил глаза к небу.

– Нет, ну правда. Просто подойди сюда.

Я подошла. Он раздвинул лацканы, запрокинул голову к стене – широкий треугольник оголенной кожи и его горло, полностью подставленное мне.

Мне, вооруженной.

Когда его меч валялся там, далеко, вне досягаемости.

Тогда я разом поняла, что это было… чем мы занимались.

Он вручал себя мне. Предлагал мне отличный случай. Он это знал. Я это знала. Мы оба знали, что каждый из нас это понял.

Я могла убить его прямо сейчас. Для этого потребовалось бы так мало. Я вонзила бы клинок прямо туда, прямо в центр этого восхитительного пространства. Наверное, его кровь была бы теплее, чем у других, которых я убила, – не знаю, почему я об этом подумала, только я почти не сомневалась, что так и будет. И схватится ли он за меня, когда все будет кончено. Как я почувствую на лице его предсмертный вздох…

– Ну что? – сказал он. – Как считаешь?

Я подошла ближе.

Наши тела почти соприкасались. Его запах был вокруг. Меня вдруг осенило, что это была за составляющая, которую я не могла вспомнить.

Он пах небом. Пах так, как пахнет воздух, несущийся мимо, свободный, пугающий, самое прекрасное, что только можно испытать.

Я коснулась его груди кончиками пальцев. У него была теплая кожа. Несколько шрамов и здесь, и темные волосы, которые оказались мягче, чем я ожидала. Меня захлестнуло внезапное желание положить ладонь ему на грудь и провести руками по всем этим изгибам.

Всю жизнь я вампирам завидовала. Но теперь я впервые ощутила острое сочувствие к ним.

Потому что внезапно поняла, каково это – испытывать голод крови.

Это было мучительно.

– Хм, – невозмутимо сказала я. – Похоже, дело серьезное.

– Я боялся, что ты так и подумаешь.

Я с трудом оторвала взгляд от его груди, поднялась по изящным струнам мышц его шеи, вверх к губам – манящим надеждой, отлитой в тонком изгибе улыбки, которая выражала все, что он не сказал вслух.

Мне подумалось, что, если убью его здесь, эта улыбка так и останется играть на губах.

– У тебя сердце сильно бьется, – тихо сказал он. – Наверное, очень беспокоишься о моем здоровье.

Я попыталась выдать свой прерывистый вздох за смешок.

И не отстранилась – не смогла отстраниться, – продолжая водить пальцами по его коже, когда его рука поднялась к моему лицу. Я позволила и ему дотронуться до меня. Позволила шершавому касанию костяшек тихонько ласкать мою щеку, потом раскрытой ладони – обвести контур челюсти. Большой палец задержался, медленно двигаясь по линиям рта, по нижней губе.

– Или ты боишься?

Улыбка погасла. Он спрашивал всерьез.

И мой ответ заставил меня оцепенеть, потому что я не боялась, и это было самое пугающее.

Я могла раскрыть его рубашку, провести руками по всей груди и вонзить туда свой отравленный клинок – прямо в сердце. Он мог сорвать эту дурацкую тонкую паутину, которая была на мне надета, и выпустить мне кишки.

Мы оба могли друг друга испепелить.

Я подняла взгляд к его глазам. Раньше я никогда не видела их так близко. Я поняла, что они казались рыжими из-за тонких линий всевозможных цветов: почти черные, медово-золотые и кофейно-коричневые, и даже искорки багрового. Огромное количество разнородных частей, которые не должны были сочетаться. Очень похоже на него. Очень похоже на меня.

И там, в его глазах, я нашла истину, которая должна была бы меня сломить.

Да, мы могли убить друг друга прямо здесь. Мы отдавали себя друг другу.

Но ни один из нас не собирался этого делать.

– Нет, – прошептала я. – Я не боюсь.

Я не заметила, что мои губы улыбаются, пока его большой палец не двинулся дальше, ощупывая очертания этой улыбки, словно чего-то заслуживающего благоговения.

– Орайя, ты убьешь меня?

Я не убежала. И не отшатнулась. Вместо этого раскрыла ладонь и положила ему на грудь.

И даже сама удивилась, когда ответила:

– Не сегодня.

Его рука соскользнула с моего лица и смахнула мне со щеки случайную прядь черных волос, отведя ее в сторону. Его пальцы запутались у меня в волосах – стиснули их, но не тянули, словно он пытался уговорить себя выпустить их и не мог.

– Ты меня уничтожишь.

Я видела его в этот самый момент. Желание. Страсть.

И знала, что для вампиров значит желать такую, как я. Настолько хорошо знала, что это должно было заставить меня немедленно бежать.