Змеиная голова

– Какое еще горе? – начал закипать Евсей Макарович. – Какие обиды? Вот вы, Облаухов, мне постоянно доставляете горе и обиды своей бестолковостью, но я же не лезу в петлю! Хотя, может, уже самое время! С нашими показателями… Самый неблагополучный участок в городе.

Жарков растянул рулетку между полом и ногами трупа.

– Расстояние от подошвы вниз – 1,64 фута, – продолжил он диктовку.

Цифра вызвала у Петра Павловича какое-то смутное подозрение. Он поискал глазами стул и подставил его под ноги повешенного.

– Это убийство, господа, – громко объявил он.

Все взоры обратились на ноги трупа, которые явно не доставали до сиденья.

– Покойный не мог самостоятельно приладить петлю и прыгнуть. Это сделал кто-то другой, чей рост выше не менее чем на полфута…

Известие сильно огорчило Троекрутова.

– Илья Алексеевич, сколько там процентов по мотивам горя? – обернулся он к Ардову.

– По горю – семь.

– Мне кажется, в этом разделе сугубо участковые приставы представлены… Опять труп на наш участок. И какой – коллежский асессор…

Перебрав документы на столе и в ящиках, Ардов взял рамку с фотокарточкой, на которой, очевидно, был запечатлен хозяин кабинета. Физиономия показалась знакомой. Да не просто, а как будто только что расстались! Усилием воли Илья Алексеевич запустил перед внутренним взором череду лиц, встретившихся ему в этот день: служители покойницкой в участке, кладбищенский кучер и сторож; прохожие на улице – продавец копченых сигов, стекольщик, пильщики дров, полотеры, трубочисты; служители и посетители «Пяти шаровъ»… Как будто никто не похож… Стоп! Не здесь ли?.. Покидая «Пять шаровъ», Илья Алексеевич мысленно задержался в гардеробной зале, где за фикусом на стене висела доска с портретами почетных членов заведения. Вот и он: «г-нъ Остроцкiй В. В.». Оказывается, покойный тоже был мастер шары катать?

Память любезно раскрыла перед Ардовым помещение бильярдного клуба, каким оно было вчера утром в момент, когда к Найденовой пришел на занятие студент. Илья Алексеевич окинул зал взором: маркер, шаркая, ходил от стола к столу и стирал с досок результаты сыгранных накануне последних партий. Ардов сделал усилие и мысленно приблизил к себе надпись с доски у ближайшего стола, которую старик через мгновение смахнул тряпкой. Сыщик успел прочитать фамилии вчерашних соперников: «г-нъ Остроцкiй» и «г-нъ Костоглот». Вот так сюрприз! Оказывается, Костоглот и министерский чиновник задержались вчера допоздна за совместной игрой. А сегодня один из них мертв.

В кабинет вошел письмоводитель Спасский, которого пристав отправлял изучать списки посетителей, бывших на приеме у Остроцкого за последнюю неделю. Выяснилось невероятное: сегодня утром начальника контрольной комиссии посетил купец первой гильдии Кульков.

– Это невозможно! – взволнованно выкрикнул Ардов.

– Что ж тут мудреного, – степенно отозвался Троекрутов, – дело обычное.

– Кульков лежит у нас в прозекторской в виде трупа! – поддержал коллегу Жарков.

– Но ведь он был убит накануне! – удивился пристав.

– Да и никакой он не купец, – уточнил Илья Алексеевич и полез в жилетный карман за часами.

– Стало быть, под именем Кулькова сюда приходил кто-то другой? – догадался Евсей Макарович.

– И этот кто-то был убийцей, – довершил ход мысли Жарков.

Ардов раскрыл часы и поднес к уху – из механизма потекли струйки кукольного менуэта, рассыпавшиеся хрустальными капельками. Мелодия чуть успокоила Илью Алексеевича, и мысли его перестали скакать вприпрыжку, наседая друг на друга. «Никакой нужды называться Кульковым у преступника не было. Это просто циничная, дерзкая выходка. Но для чего? Кому и какой намек она содержит?»

Жарков, забравшись на стул, наставил увеличительное стекло на посиневшую физиономию.

– На лице трупа имеются ссадины и кровоподтеки серповидной формы в районе носа и рта. Полагаю, это последствия попытки закрыть рот во время удушения. По характеру расположения можно предположить, что убийца был левшой, хотя и необязательно. Илья Алексеевич, – обратился он к Ардову, – подайте, пожалуйста, свет.

Убрав часы, чин сыскного отделения протянул Жаркову подсвечник.

– На шее отчетливо различаются две странгуляционные борозды, – продолжил криминалист. – Одна прижизненная горизонтальная строго посередине шеи, другая – косая вверх, слабовыраженная, явно посмертная.

Подавая подсвечник, Илья Алексеевич почувствовал, что зацепил ногой какую-то небольшую вещичку, которая отлетела под стол. Нагнувшись, он принялся шарить в пыли между массивными ножками.

Жарков спрыгнул со стула.

– Сначала набросили удавку сзади, а потом уже подвесили в петле, – объявил он вывод по итогам осмотра.

Ардов поднялся. В руках у него была изящная серебряная табакерочка в виде пузатого человечка. Он обернулся к Жаркову:

– А табак?

Вопрос вызвал замешательство.

– Покойный употреблял нюхательный табак? – поправился Илья Алексеевич.

– Вряд ли. По крайней мере табачных пятен на пальцах нет.

Тем временем в клубе «Пять шаровъ» Костоглот горячо убеждал в чем-то Найденову, прижав к бархатной портьере.

– Касьян Демьяныч, не пойму, к чему все это? Какая опасность?