Змеиная голова

– Некоторые готовы за такой «амулет с гарантией» последнюю рубаху отдать. Друг к дружке у мошенников доверия нет, а вот веревка из полицейского участка – товар проверенный, тут уж насчет удавленника не сомневайся.

– Но ведь это же дикость.

– Конечно! А только за два метра такой веревки Кузьма Гурьевич сто рублей как пить дать выручит. А вот вы меня удивляете, Илья Алексеевич, – без всякой подготовки сменил тему Жарков. – Не понимаю, чего мы ждем. Нового убийства?

– Вы о Соломухине?

– О ком же еще?! – пытаясь скрыть раздражение, вспыхнул Петр Павлович. – Почему он до сих пор не арестован и мы не взяли у него отпечатков? Вместо этого вы едва ли не напрямую предупреждаете его об имеющихся подозрениях и даже рассказываете, каким образом намереваетесь добыть доказательства! Позвольте спросить: вы в своем уме? Неужели вы думаете, что после подобных откровений преступник не испарится?

– Этот – не посмеет, – невозмутимо ответил Ардов. – Он не главная фигура в партии и выйти из игры по своей воле права не имеет.

Уверенный тон собеседника привел Петра Павловича в более ровное расположение духа.

– Кто же есть главная фигура? – примирительно спросил он.

– Для этого Соломухин как раз и нужен! Мы должны заставить автора этого отвратительного умысла довести интригу до конца. Если Соломухина взять сейчас, то, боюсь, ниточка будет потеряна и главная рыба уйдет на дно.

Петр Павлович подошел к шкафчику и принялся позвякивать лабораторным стеклом.

– По-моему, вы затеяли очень опасную игру, Илья Алексеевич.

– Пожалуй… – согласился Ардов.

Жарков посмотрел на свет бурую жидкость в эрленмейере и опрокинул внутрь себя.

– Петр Палыч, вы не могли бы снабдить меня веществами, способными дать искру при соединении?

Жарков бросил на Ардова удивленный взгляд, но решил не задавать лишних вопросов и принялся рыться в шкафчике.

– Это самые простые ингредиенты – перманганат калия и глицерин, – сказал он, протянув пару склянок.

– Благодарю вас.

– Марганцовку надо бы измельчить, иначе реакция будет не мгновенной.

– Не мгновенная – это очень хорошо, – улыбнулся Илья Алексеевич. – Мне как раз нужно, чтобы не сразу! Спасибо, Петр Палыч!

Он направился к выходу.

– Ардов! – вдруг воскликнул криминалист.

Илья Алексеевич обернулся. Жарков кашлянул, смутившись. Он понимал, что после визита к обер-полицмейстеру сыщик, по всей видимости, оказался связан обязательствами, которые не позволяют посвящать других в детали расследования. Петру Павловичу стоило больших усилий не проявлять интерес и не задавать вопросов, ответы на которые Илья Алексеевич давать был не вправе. Но сейчас ему просто хотелось как-то предостеречь, оградить молодого человека от надвигающейся смертельной опасности. А в том, что опасность есть, и именно смертельная, Петр Павлович ни секунды не сомневался – чувство это он испытывал редко, но никогда в нем не ошибался. Такое же чувство настигло его и перед смертью сына много лет назад – юноша хотя и был моложе Ильи Алексеевича, но чем-то, несомненно, на него похож.

– Я забыл сообщить вам любопытную вещь, – нашелся криминалист. – Помните жилетную пуговицу из черепахового агата?

Ардов кивнул. Жарков указал на микроскоп, за которым встретил сыщика.

– Под микроскопом края ниток, оставшихся в ушке, были подозрительно ровные. Такое впечатление, что ее не сорвали, а срезали.

Новость показалась Ардову чрезвычайно важной.

Глава 24. Последняя попытка

– Понятия не имею, куда она могла пропасть, – пожал плечами Костоглот в ответ на прямой вопрос Ардова, зачем он распорядился тайно увезти Найденову из театра.

– Вы ведь… дружны.

– Ну так что ж? Я к ней не приставлен. Поехала куда-нибудь… развлечься.

В кабинете главы акционерного общества имелись признаки беспорядка. Прямо на столе стоял раскрытый саквояж; дверца массивного сейфа с золочеными буквами «Ф. Санъ-Галли» была приоткрыта, а из замочной скважины торчал ключ. Сам Костоглот, отбросив приличия, рылся в ящиках своего стола и перебирал бумаги, не смущаясь присутствием чина сыскного отделения.

– А господин Остроцкий часто бывал в «Пяти шарахъ»?

– Остроцкий, Остроцкий… что-то и не припомню, – не очень-то заботясь о правдоподобии, пробормотал Касьян Демьянович.

– Он в почетных членах клуба. На стене висит. Так же как и вы.

– Ах, Остроцкий! Я сразу-то и не понял! Владимир Владимирович! В клубе, вы знаете, все больше по именам… Да, захаживает иногда…

– Его убили, вы слыхали?

– Да что вы!

Костоглот воспринял известие без всякой эмоции.

– В его кабинете была обнаружена ваша табакерка.

Касьян Демьянович на мгновение замер, словно желал что-то вспомнить. Потом зло улыбнулся и продолжил исследование своих ящиков, отбрасывая ненужные бумаги прямо на пол.

– И что? Я подарил ему накануне. Табакерки дарить не возбраняется?

– А в тот вечер, когда убили господина Кулькова, он тоже был в клубе?

– Какого еще Кулькова? – блеснул глазом Костоглот, не поддавшись на уловку. – Вы что-то путаете, господин сыщик – никакого Кулькова я не знаю.

– Он намеревался предложить вам сталь со своего плавильного завода.

– Не припомню.

– А Соломухина?