Змеиное гнездо

– Все нормально? – Джессап гладит ее по ноге.

– Почему обязательно сегодня ему надо работать? Он только что вернулся.

– Ты же знаешь, – говорит Джессап. Потому что она знает. Она хорошая. Знает, что они нищие, знает, что возвращение и работа Дэвида Джона все изменят. Мобильник на Рождество. Машина получше для мамы. Мама не будет постоянно трястись над счетами. Все вздохнут спокойно.

– Пару недель назад одна девочка в школе сказала, что правительство записало нас в бедные и мы на ихнем соцобеспечении.

– Их, – говорит Джессап. – Говори грамотно, – поправляет инстинктивно и этим выигрывает несколько секунд. Он не родитель. Он не знает, как поступать. – А ты что сказала?

– Пф-ф. Что мы не на соцобеспечении. – Она пожимает плечами. – Она сука.

– Джюэл!

– Ну правда же, – бормочет Джюэл. – Я рассказала на прошлой неделе Эмили в церкви. Она сказала…

Эмили – подруга Джюэл по Благословенной церкви Белой Америки. Пару раз ночевала у них. Учится в Бруктауне. По мнению Джессапа, она маленькая засранка. Грубит их маме. Родителей Эмили он не видел, но из-за того, как мама избегает темы Эмили и настаивает, чтобы это ее приглашали к Джюэл, а не наоборот, у Джессапа сформировалось скептическое отношение.

– Что? Ты чего замолчала? Что сказала Эмили?

– Она сказала, что на соцобеспечении только ниггеры.

Он приглядывается к ней. Она наблюдает. Испытывает. Ждет реакции.

– Не говори это слово, – пытается удержаться от резкого тона. – Мы это слово не говорим, ясно?

– Почему приезжали копы? – Она спокойная. Собранная. Иногда малышка, а иногда ей будто за сорок.

– Нипочему, – говорит он.

– Если бы нипочему, меня бы не отправили к себе в комнату.

– Не умничай. Это ерунда. В смысле, не ерунда, но не со мной. Вчера на вечеринке парень напился и въехал в дерево.

– Нельзя пить за рулем.

– Неужто, маленькая мисси? – Он снимает руку с руля и тычет ей в бок. – Да что вы говорите?

Она корчится и хохочет.

– Вот нельзя. Он умер?

Джессап удивлен, хотя с чего бы.

– Да.

– И что тогда копам от тебя надо?

Он сворачивает на съезд, ждет зеленый свет, потом берет налево и опять налево, на парковку торгового центра, заворачивает за здание, где находится кинотеатр. На краю стоянки после снегоуборщиков остались сугробы, но асфальт чистый – дневное солнце делает свое дело.

– Не знаю. Ничего, – говорит он. – Мы были вместе на одной вечеринке, он хотел со мной подраться, но я не стал, ничего не сделал, но было шумно, так что мое имя всплыло. Вот и все. Копы просто делают свою работу. Шустрят. Волноваться не о чем.

– Почему мне нельзя говорить это слово? Мама говорит.

Джессап снова удивлен.

– Говорит? Не может быть. Ты же знаешь, как Дэвид Джон следит за нашей речью.

– Я слышала, как она говорила дяде Эрлу.

– Когда?

– Не знаю. Летом. Когда они обсуждали Рикки.

Он останавливается перед кинотеатром. Парковка почти свободная, большинство машин – перед бюджетным спортзалом напротив кинотеатра. В ноябре еще слишком рано для рождественских покупок.

– Просто не говори это слово, ладно?

– Почему?

– Ты выше этого. Вот почему.

Вода

Но правда ли она выше этого? Он прощается, отдает ключи Дэвиду Джону, просит положить футбольный мяч на его комод, обещает вернуться домой в нормальное время.

– Не лезь в неприятности, – говорит Дэвид Джон. Тихим голосом. Джюэл – в фургоне, мама – в машине, но Дэвид Джон все равно следит, чтобы они не услышали. – Помни, им нужен только повод. – И Джессап идет в торговый центр.

Он переживает из-за сестры. Она крещена в Благословенной церкви Белой Америки. Знает только то, что вокруг нее. Только то, чему ее учат.

Надо за себя переживать. Снег падает и накрывает все вокруг, делает чистым и свежим, но то, что все скрыто им, еще не значит, что под снегом ничего не гниет. Рано или поздно снег растает и станет рекой, чистая вода смоет все на своем пути, раскроет тайное.

Но это может остаться секретом. Никто не скажет, что на вечеринке он хоть пальцем тронул Корсона. Никто не видел, как занесло пикап, как Корсон рухнул на дороге. Просто Корсон был пьяным дурнем и оплошал, никто не скажет иначе. Ничто не помешает Джессапу выбраться из Кортаки, оставить эту историю позади. Он с радостью произведет обмен: свое тело на футбольном поле – и четыре года колледжа, диплом. Колледж – это остров; он плыл всю жизнь, пытался держаться над водой, и твердая почва под ногами на несколько лет – все, на что он надеется.

Но как же Джюэл? Если история семьи – камень у него на шее, кто тогда Джюэл? Тонущему не кидают якорь.

Наслаждайтесь просмотром