Знай мое имя. Правдивая история

Но вернемся к арт-терапии. На одном из занятий мы говорили об эволюции, первая женщина попросила нас перечислить эволюционирующие объекты. Когда мы все выговорились и замолчали, она предложила нам рассмотреть это на примере лягушки и рассказала о стадиях ее развития. На минуту я задумалась, снова окинув взглядом сидящих рядом студенток. Интересно, они приходят сюда, потому что надеются однажды стать лягушками? Видимо, я уже ею стала. Я прошла через судебную систему, встретилась лицом к лицу со своим насильником, заявила свою правду и, словно головастик, отрастила себе новые конечности. Но я совершенно не чувствовала, что чем-то отличаюсь от всех остальных.

Какой бы значительной и самоуверенной я себя ни чувствовала, я навсегда останусь головастиком. Полагаю, это и значит быть жертвой — постоянно ощущать внутри себя мелкое, юркое и крайне привередливое существо. Большинство считают, что развитие линейно, но для пострадавших оно циклично. Люди двигаются вперед, жертвы ходят по кругу. Мы строим укрепления вокруг больного места, мы становимся старше, набираемся знаний и опыта, но повреждение никуда не исчезает. По моему мнению, выжить — это не только суметь стать взрослой лягушкой, но и научиться сосуществовать со своим головастиком.

Яблочное Зернышко попросила выбрать фразу, которую они смогут выгравировать на бронзовой табличке, установленной в саду. Я предложила цитату из своего заявления — о переосмыслении собственной значимости, — которая начинается со слов:

Ты сделал из меня жертву… Мне приходилось буквально заставлять себя вспоминать свое истинное имя, свой истинный характер. Чтобы заново поверить, чтобы окончательно понять — это не все, что я собой представляю.

…Я человек, который получил необратимую травму. Моя жизнь была насильно прервана более чем на год, пока я выясняла, стою ли я хоть чего-то в этом мире.

Эту цитату Яблочное Зернышко отвергла. Мой адвокат выразил свое резкое несогласие:

Милый садик с ничего не значащим посланием на табличке, которую никто не заметит, будет совсем бесполезной вещью — в отличие от мусорных контейнеров.

Яблочное Зернышко пошла на уступки и согласилась сделать макет. Несколько месяцев я получала множество вариантов затейливых проектов сада: стена из декоративного кирпича, на которой можно будет сидеть; темная речная галька, рассыпанная по земле; деревянная скамья, имитирующая камень, — наполовину бежевая, наполовину серая; плита из красного кирпича; наклонная внешняя стена, согласованная с архитекторами. Однако на деле — никакого разбирательства самого случая насилия, никакого пересмотра политики безопасности, никакой таблички.

Как-то вечером я получила письмо, в котором сообщалось об открытии сада, и прилагалось расписание церемонии. В программе значилась приветственная речь проректора (пять минут), объявление о службах поддержки (пять минут), речь Эмили Доу или чтение ее письма (пять минут), заключительное слово и минута молчания в поддержку всех жертв сексуального насилия (пять минут). Что вы сделали бы, если получили бы приглашение на двадцатиминутное открытие сада в честь вашего изнасилования? Мне хотелось сказать: «Спасибо за камни». Казалось, все в Стэнфорде были одержимы необходимостью что-то сделать, поэтому они решили создать некий общественный символ поддержки, пригласить прессу, раздать аккуратные программки, разрезать ленточку. Мне предоставили на выбор три даты. Я была признательна, что они облагородили территорию, где студенты теперь могли спокойно проводить время, но странно, что табличка по-прежнему отсутствовала. Я попросила своего адвоката вежливо сообщить им, что никакой церемонии не будет.